Без времени и места - Михаил Чумалов

осталось от зарплаты, – и пару минут спустя уже лежал на третьей багажной полке плацкартного вагона, подложив под голову пустой «дипломат». Лежать без матраца было жёстко. Зато Сергею Ильичу было тепло и впервые за весь этот день спокойно на душе. К вечеру он был уже дома. Карьера взяточника не состоялась.

Нижнеудинск – Тайшет

Стрелка часов перевалила за полдень, поезд миновал Нижнеудинск. За окном вагона тянулась бесконечная тайга. Обсуждение ситуации в пятом купе девятого вагона затягивалось. Несколько раз Евгений решительно вставал, чтобы отнести злосчастный саквояж милиционеру, и всякий раз попутчики его останавливали.

– Несите, несите, – говорил Борис Иванович. – Сами же виноваты окажетесь. Я эту милицию знаю. Потом будете доказывать, что вы не верблюд. И что вы все деньги принесли, а не припрятали себе кое-что. Отпечатки-то наши там уже есть.

– А что? Может, и взять по пачечке каждому? – оживился Анатолий. – Всё равно никто не знает, сколько там.

– Это не выход. Давайте рассуждать логически, – солидно начал Борис Иванович. – Такие деньги заработать честно нельзя. Это факт?

– Факт, факт, – подтвердил Анатолий.

– Значит, деньги криминальные, – продолжал финдиректор. – Украл где-то или ограбил кого. Или взятка. Хотя кто ему такую взятку даст… Неважно. А важно вот что – о том, что деньги здесь, в поезде, судя по всему, никто не знает, кроме нас и этого самого Функа. Верно?

– А вдруг у него подельники есть? – забеспокоился Анатолий. – А может, его там, в Зиме, того? – Анатолий сделал характерный жест рукой по горлу. – Из-за этих денег… А вдруг и нас сейчас того!.. – Он посмотрел на закрытую дверь купе и поёжился.

– Да бросьте вы, – ответил Борис Иванович, но и у него самого вдруг засосало под ложечкой. – Нет, если бы так, то давно бы пришли и забрали эту сумку… Четыре часа прошло. Три станции проехали. Забрали бы и вышли давно.

– А если это провокация? – прошептал Анатолий. – ЦРУ там или Моссад?

– Вы что, шпионских фильмов насмотрелись? – усмехнулся Борис Иванович. – Какой тут Моссад, в Нижнеудинске. Фантазии это. Давайте дальше рассуждать. Ну предположим, нашёлся он, этот Функ. Станет он шум поднимать? Сам на рожон лезть? Не станет. Сам дурак – ушёл, оставил без присмотра. Нет – значит, не было.

Борис Иванович не сказал прямо: мол, давайте возьмём деньги себе, но всем присутствующим было ясно, о чём идёт речь. В купе наступила тишина, каждый по-своему старался освоиться с этой мыслью.

– Понимаю, к чему вы клоните, – выдавил наконец из себя Евгений. – Но ведь так нельзя. Это кража.

– А вы считайте, что не кража, а находка, – сказал Анатолий. – Шли по улице, нашли деньги, подняли – и все дела.

– А милиция тоже будет так считать?.. Да и не в этом дело. Нехорошо это, неловко. Не по-людски. – В Евгении говорил писатель, человеколюб по призванию.

– Перед кем вам неловко? Перед преступником? Это нечестные деньги, так пусть лучше они достанутся честным людям. Нам, к примеру. Пусть это будет ему наказанием. Считайте, что это торжество справедливости… Эх, с такими-то деньгами! Брошу эту работу к чёртовой матери, куплю дом в Крыму и катер. Не знаю, как вы, а я всю жизнь пахал, как проклятый. Гастрит себе заработал и ревматизм вдобавок. Неужели мы не заслужили счастливую старость?

Опять наступила тишина. Борис Иванович сидел молча с сосредоточенным лицом, и что он думал, было непонятно. Евгения раздирали противоречивые чувства. Определённая логика в словах попутчиков была. Вряд ли этот загадочный Функ, если он жив, станет заявлять в милицию о пропаже. Да и идея бросить постылую редакцию и полностью отдаться литературному труду была более чем заманчивой. Но как это осуществить? Это дело нечистое и опасное. Как решиться на преступление ему, человеку, ни разу в жизни не нарушившему закон? Воображение писателя нарисовало возможные последствия – разоблачение, суд, несмываемый позор, лагерь – и Евгения передёрнуло. Он приготовился решительно возразить Анатолию, но никак не мог подобрать нужных слов. И тут то же самое воображение показало ему другую картинку: новую жизнь, полную приключений и эмоций, о которых Евгений раньше только читал в книгах. Какие прекрасные произведения напишет он, обогащённый таким опытом!

– Значит, сделаем так, – вдруг заявил Борис Иванович, посмотрев на часы, и в голосе его зазвучали начальственные нотки. – Через пятнадцать минут остановка. Деньги – на три части, сумку в окно. Выходим в Тайшете. Вы, Анатолий, на самолёт, тут есть аэропорт, местные линии, и в Красноярск. Вам же в Красноярск надо было? Вы, Евгений, первым же поездом возвращаетесь в Иркутск или куда хотите на восток. А я следующим поездом на запад, в Новосибирск. У меня командировка. Деньги частями, по пять-десять тысяч, в разные сберкассы на предъявителя. Сберкнижки спрячьте получше, и год, а лучше два, не трогайте. Если будут спрашивать – ничего не знаю, ехал по своим делам, никаких денег не видел, как зовут попутчиков, кто они, не помню.

Евгений возразить не решился. Он словно потерял самость, оцепенел и отдался на волю обстоятельств. Анатолий оживился и подтолкнул ногой сумку с деньгами к Борису Ивановичу.

– Делите. Да поскорее.

* * *

Тут я предвижу, что читатель, если он достаточно молод, может воскликнуть:

– Что за глупость! На что рассчитывают эти люди! Да их найдут моментально по данным паспортов. И деньги отнимут, и в тюрьму посадят за кражу.

Отвечаю:

– Уважаемый молодой читатель, ты живёшь в другом мире. Знай, что в те былинные времена, о которых идёт речь, для посадки на поезд удостоверять личность не требовалось, нужен был только билет. Его мог купить кто угодно и передать его кому угодно. Пассажиры были анонимны. Да и камер видеонаблюдения ещё не было. Милиции, если ей нужно было кого-нибудь разыскать, приходилось довольствоваться описанием со слов свидетелей – инструментом ненадёжным. Найти человека по такому описанию в огромной стране – задача трудноразрешимая. Так что план, предложенный финдиректором, имел все шансы на успех.

И Борис Иванович немедленно приступил к его исполнению. Отщёлкнув замок саквояжа, он запустил в него обе руки и загрёб десяток денежных пачек. Но приступить к дележу не успел. Ручка двери задёргалась, будто кто-то пытался открыть её снаружи, а потом раздался властный стук.

– Кого ещё там чёрт принёс! – зашипел Борис Иванович и, запихнув деньги обратно, защёлкнул замок, ногой задвинул саквояж под полку и прикрыл одеялом.

Анатолий отворил дверь, и в купе вошёл милиционер Василий. Сердце Евгения затрепетало. Плечистый милиционер возвышался над ним, сидящим на полке, как статуя Командора, символ неотвратимого