Белый кубок - Анна Захарова

С того дня она не пела больше НИ-КО-ГДА, ни разу в своей жизни. И ни разу не была так бесконечно и легко счастлива.

И сегодня в утреннем споре Жанна Анатольевна увидела себя в дочери. Из-за ее взрослых нотаций Кристина мгновенно превратилась в камень, тяжелый и угрюмый, приготовленный для драки. Потому что собственная мать запрещала ей быть легкой и теплой, какой резкой она становилась рядом с Голубикой. Нет, нельзя снова повторить ту ошибку!

Марика с Кристиной с удивлением переглядывались, не понимая, что происходит с Жанной Анатольевной. Она застыла вдруг с невидящим, обращенным внутрь себя взглядом и даже ничего не ответила на горячие слова дочери.

То ли от солнечного света в глаза, то ли от какого-то непонятного укола в сердце за строгими очками выступили слезы. Женщина торопливо вскочила с места и исчезла в прихожей. Оттуда на кухню она вернулась с большим ключом и черным, толстым фломастером:

– Хорошо, ты можешь пойти с Марикой. Я дам тебе ключ от подвала, чтобы вы забрали эти объявления и раздали в городском саду. Текст придется исправить. Укажите контактный телефон тренера. Вы – дети и не можете собирать деньги или организовывать работу волонтеров. Это могут делать только взрослые, а вы можете лишь помогать, – вверх взлетел прямой палец с аккуратным маникюром. – Спорить бесполезно, я и так иду на уступки.

Правда ни Кристина, ни Марика спорить с Жанной Анатольевной не собирались. Не потому что боялись это делать, а потому что, не смотря на свою строгость, в ней нашлась капелька доброты. Та самая, в которую поверила Марика.

Уже через пять минут после того, как разрешение было получено, подруги мчались по асфальтовой дороге, которая каждый день вела Кристину и ее маму в школу. Они кричали и хохотали в предвкушении долгого и важного дня, который только начинался, а в нем уже случилось столько всего хорошего.

Правда, Кристина на несколько секунд замедлилась и в удивлении обернулась назад: из приоткрытых окон ее квартиры доносилась чье-то пение. Она пожала плечами: «Как странно, что за песня? Мама даже радио никогда не включает, занимается только полезными делами», – и тотчас же забыла об этом. Столько еще всего надо успеть!

С большим пакетом, набитым до самого верха листовками, девочки влезли в автобус и заняли ставшие уже привычными места на задней площадке.

Кристина сразу принялась за дело: начала вымарывать свое имя и подписывать снизу телефон и имя Надежды. Марика хотела было остановить ее, ведь они еще не получили согласия тренера, но поняла, что сейчас не может об этом думать.

Все ее мысли занимала Мелодия. Как встретит ее лошадь, простит ли предательство? Сможет она убедить свою партнершу помочь? В городском саду так шумно, вдруг кобыла испугается и не станет показывать свои необыкновенный талант…

Страх опять одолел девочку и начал расползаться все дальше и дальше. Это как жвачка в волосах, ее тянешь, пытаешься убрать, а она упрямиться. Даже если отрезать спутавшиеся с липкой массой волосы, какие-то невидимые следы все равно остаются в гуще волос и продолжают цепляться и мешать при каждом движении.

Марика покосилась на Кристину, та будто прилежная учительница за проверкой тетрадей что-то бормотала себе под нос и широкими штрихами вычеркивала ненужное в черно-белом тексте и, казалось, не замечала ничего на свете.

Тогда она осторожно снова дотронулась до острого уголка записки, может быть хоть это поможет собраться духом.

Стало чуть легче, а потом опять снова невыносимо страшно и стыдно. А еще непонятно, что говорить и как себя вести? Ведь Мелодия – не Жанна Анатольевна, с ней не притворишься взрослой или послушной, чтобы тебе поверили. С ней она может быть только настоящей…

Ее настроение то взлетало высоко, то ухало вниз, словно качели во дворе, раскачанные хулиганистым мальчишкой. Так же и автобус то принимался бежать вприпрыжку по дороге, то медленно плыл с натужным пыхтением по вязкой серой полосе. С каждым километром ее сердце разгонялось все быстрее, дыхание сбивалось, а мысли путались в огромный клубок. Последние несколько метров были невыносимыми. Кристина что-то говорила, мелькали знакомые дома, вот уже будто через какую-то пленку она увидела вывеску «ферма».

Ноги у Марики сначала одеревенели, стали чужими. Она медленно побрела по улице, но вдруг за пару метров до ворот услышала тихое ржание. Мелодия ее звала, почуяв издалека!

И будто что-то лопнуло в груди, окатило девочку жаром. Она сорвалась с шага, в несколько движений влетела во дворик и кинулась к сараю. Там уже била копытом ее белогривая красавица.

Стоило только обнять упругую шею, как Мелодия, родная и теплая, тотчас же прильнула к подруге. Она давно простила свою хозяйку. Благородное животное все это время лишь терпеливо ждало, когда же легкая, как перышко, она снова вернется и они опять отправятся в горячий бег, а может быть на размерную прогулку. Это не важно. Главное, что они снова будут вместе и рядом, чувствовать друг друга и сливаться в единое целое. Мелодия верила: то, что произошло там на ипподроме, просто недоразумение, этого больше не будет. Ее партнерша больше не будет мешать ей быть такой, какая она есть – стремительной, свободной, сильной.

От мягкого приветственного ржания и чистой, открытой радости лошади у Марики будто железные обручи лопнули, которые стягивал грудь и шею. Она уткнулась в пахнущую пряным яблоком шерсть. Она спутанно шептала Мелодии все, что накопилось внутри, рассказывала о том, что произошло и просила прощения. Слова лились рекой и не надо было переживать, что кобыла не понимает эту спутанную речь. Она точно знала: Мелодия без слов поняла ее. Про Ваню, и про горький стыд, и про отчаянное решение выступить в городском саду, чтобы рассказать о беде Зеленого замка.

Серебристая белогривка только осторожно поводила ушами, вдыхала шумно родной запах и тяжело выдыхала. Будто утешала плачущую девочку: теперь все будет хорошо.

Торопливый, горький рассказ затих, как заканчивается короткий весенний ливень. Теперь лошадь и человек просто стояли, обнявшись, молча наслаждались теплом друг друга и своей тонкой, невидимой связью.

В это время за дощатой дверью Кристина воевала с дедом Митей. Старик, сдвинув на затылок потертую кепку, отчитывал девчонку:

– Вы что, стрекозы, натворили? Надежду до слез довели! Я вчера в сарайку вечером сунулся, а она тут в три ручья! И молчит! Только я знаю, это ведь вы, неугомонки, учудили чего, а? Признавайтесь, что натворили?

Кристина, которой подруга еще в автобусе в начале поездки рассказала все подробности своего неудачного