Письма с острова - Татьяна Борисовна Бонч-Осмоловская

– Потому что в его роду были змеи? Это он потом сжег Гракулея, да?

– Не знаю. Может быть. В некоторых изложениях истории Гракулея героя пожирает огонь изнутри и снаружи, но я рассказываю тебе другую легенду. В ней нет места змеиной мести, что же до огня – его трактуют как мирное пиршественное пламя. Относительно же Разноцветного, некоторые говорят, именно он положил начало мифу о Гракулее, сочинив первые песни о подвигах героя, всех его подвигах, тех, которые герой совершил до встречи с друзьями, и тех, которые они совершали вместе. Всемирно известный цикл, называемый «Семь подвигов Гракулея». Но я не стану пересказывать тебе, как эти четверо встретились и подружились, это было занятное приключение, но не подходящее для слуха маленьких девочек. А вот потом именно Разноцветный придумал, куда им отправиться дальше – и на ходу принялся сочинять песни об их приключениях.

– Мама… – начала было девочка, кивнула и остановилась. – Все ясно, рассказывай дальше, пожалуйста.

– Первым подвигом Гракулея стало похищение льва из Клеона или убийство быка из Куальнге, сходство топонимов привело к объединению деяний. Данный сюжет часто изображается на скалах и гобеленах. Гракулей здесь имеет вид маленькой девочки, гонящейся за котом или кроликом в паре шагов от разверстой бездны. Художники, вероятно, отсылают к альтернативной версии легенды, в которой Гракулей в погоне за ламмасу провалился в пропасть и странствовал по обратной стороне земли в течение семнадцати дней. Он вернулся с шелковой тканью, переливающейся, как утренняя роса, которую и стал носить на плечах, выдавая за шкуру убитого зверя.

А пока он странствовал, друзья дожидались у входа в пучину, охотясь на мышей, играя в го и распевая скорбные песни.

Следующим их подвигом стало бритье гигантского дикобраза, зловонного чудовища, порожденного дикой чащей. Сначала Гракулей выдергивал у зверя иголки по одной, но чудовище воспротивилось противоестественной эпиляции и вонзило иглы сразу во всех противников. По счастью, его удары пришлись в рефлекторные точки тел героев, и они ощутили ослабление мигрени, невралгии различной природы, периартрита, гастрита, дуоденита, дерматита, ринита, ларингита, цистита, а также восстановление менструального цикла. Воспрянувшие друзья с новым задором взялись за дикобраза. Они подожгли ветки близлежащих эвкалиптов, подобрались к зверю со всех сторон и, когда Гракулей выдергивал очередную иголку, прижигали кожу раскаленными сучьями. Вернее, Широкий уселся чудовищу на голову, вдавив его в землю, только лапки болтались в воздухе. Длинный обвился вокруг, ухватив за задние лапы, а Радужный бегал с зажженными ветками и победными песнями. Когда большая часть иголок зверя испарилась с мерзким запахом, чудовище, ставшее еще безобразнее, чем было прежде, признало свое поражение, испустило омерзительный вопль и издохло на руках у героев. Отважные молодцы поужинали зажаренным дикобразом, пренебрегая информацией о яде, скрытом в его селезенке. Победители решили, что должны съесть все тело врага. Наутро кожа Разноцветного пошла радужными пятнами, а его песни стали особенно вдохновенными. Стыдливость не позволяет мне открыть, какое воздействие оказал праздничный ужин на остальных участников пиршества. Но они были вынуждены задержаться на месте празднования еще на семь дней. Некоторые называют этот эпизод бодрствованием в пустыне, в частности потому, что подожженный героями лес к тому времени полностью выгорел и на его месте образовалась черная пустошь, усеянная телами бывших обитателей этой несчастной земли. Придя в себя, герои заново принялись объедаться. Они ели на завтрак зажаренные тушки тупорылых тушканчиков, на обед пировали запеченными в золе зайцами-летягами, перекусывали скелетами сизозубых сусликов и поздноужинали пудингом на поросячьем пуху, на черепашьем меху. Наконец компания почувствовала себя готовой к новым приключениям и отправилась дальше. Среди руин лернийской цивилизации герои обнаружили повозки из двух колес, соединенных цепью. Гракулей отряхнул их от золы, и, взгромоздясь в седла, друзья помчались на север.

– Это где мы живем?

– Может быть, может быть, деточка.

– А шлемы у них были? С трубками на случай сезона гнездования, когда пернатые хищники нападают на тех, кто передвигается на двух колесах?

– У них не было ни шлемов, ни трубок. Неудивительно, что пернатые напали на них. Какой крик стоял, сколько перьев летело! Молодцы отбивались лапками и камнями, но у их противников были клювы медные, когти – бронзовые, на концах крыльев заточенные железные перья, и всего этого вооружения неисчислимое количество и беспримерное качество. Они пикировали героям на головы и клевали и щипали их макушки.

– Это ибисы! Страшнее ибиса птицы нет! Бедный Гракулей и его друзья! Они ведь не знали, что ибисы ненавидят передвигающихся на двух колесах!

– Все закончилось благополучно. Для наших героев, я имею в виду. Они громко орали, громче стаи ибисов и присоединившихся к ним лорикитов, и разогнали всех. Когда пернатые улетели, герои полезли в гнезда на предмет, чем бы там поживиться. Им удалось собрать множество яиц, черных, коричневых и в крапинку. Был уже поздний вечер, и герои решили лечь спать, а яйца оставить на завтрак, и уже утром на свету пересчитать и поделить яйца по-братски. Грустный варан наблюдал с высокого дерева, как они укладываются на ночь. Но героям не спалось, каждый ворочался, мечтая полакомиться яйцами, по-честному, только своей долей добычи. Посреди ночи Длинный проснулся, поднялся, в полной темноте пересчитал яйца и забрал свою долю – ровно четверть общего числа. Правда, одно яйцо при дележке осталось, и он бросил его печальному варану. Тот проглотил яйцо, облизнулся синим языком и подобрался поближе к кладке. А Длинный ушел в лес есть свои яйца. Затем проснулся Широкий, поднялся, в полной темноте пересчитал, сколько осталось яиц. Но он не заметил, что Длинный уже забрал свою долю, и тоже взял ровно четверть от оставшегося числа. Снова при дележке осталось одно яйцо, и Широкий бросил его варану. Грустный варан проглотил яйцо, только скорлупу выплюнул, и спустился еще поближе. Когда Широкий ушел, зашевелился Разноцветный. Он пересчитал яйца и забрал свою долю – ровно четверть от того, что осталось в кучке. И снова одно яйцо было лишним и Разноцветный бросил его варану. Ох, как широко облизнулся варан! Какой синий был у него язык! Он спустился так близко, что мог бы дотянуться до яиц лапой, но не делал этого. Грустные вараны – вежливые и скромные существа и предпочитают, когда пища сама падает к ним в пасть. Наконец проснулся Гракулей. Небо серело над верхушками деревьев, когда он пересчитал яйца и отобрал ровно четверть, которая ему полагалась. И у него осталось одно яйцо. Он положил его в пасть грустного варана, прикорнувшего