Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая

– Так вы считаете, мы недостаточно делаем для наших пациентов? – неожиданно спросила Фаина Кузьминична, откладывая ручку.

Вопрос застал меня врасплох. Я почувствовала, что заливаюсь краской, и пробормотала:

– Нет, почему же…

– Мне известно о вашей недавней полемике с Арменом Оганесовичем, который…

– Я не вступала с ним в полемику. Точнее…

– Позвольте мне закончить.

– Простите.

– Зачем вы настраиваете против себя коллектив, который совсем недавно принял вас в свои ряды? После неудачи с доктором Дегтяревым ваши коллеги весьма осторожно относятся к новым сотрудникам, и их можно понять. Вы заслужили их доверие добросовестным отношением к делу, но этого мало, чтобы удержать позиции.

– Я не понимаю, на что вы намекаете, товарищ главврач. Скажите прямо, в чем моя вина. Очевидно, в том, что я позволила себе высказать мнение, с которым молчаливо был согласен каждый из тех, кто присутствовал в ординаторской?

– Нет. В том, как вы его высказали. Поучительный тон превосходства – не лучший способ привлечь единомышленников, особенно из числа тех, кто убелен сединами.

– Вас, кажется, не было в тот момент с нами. Вы ведь не слушали за дверью?

На щеках Фаины Кузьминичны вспыхнули два алых пятна. Ее лицо осталось бесстрастным, но я видела, что она задета моим вопросом и моей непочтительностью и, очевидно, ждет, что я извинюсь, но я не собиралась этого делать.

– М-да… – наконец задумчиво произнесла главврач. – Значит, все, что о вас говорят, – правда.

– Не знаю, что обо мне говорят, но я действительно считаю, что на базе стационара нужно организовать просветработу с населением. И если вы хотите знать мое мнение – да, мы недостаточно делаем для наших пациентов. И это не пустопорожние размышления. Вот факты: за три недели амбулаторного приема я диагностировала не менее двадцати запущенных неврологических заболеваний, не выявленных вовремя лишь потому, что пациенты боялись идти к врачу и лечились дома народными средствами, включая обертывание детской уриной опухших от артроза суставов. Двоих пациентов пришлось отправить на освидетельствование по инвалидности, пятерых – на экстренные операции, еще нескольких – на длительные бюллетени с последующей реабилитацией. И так у всех врачей: у окулиста – катаракты на поздней стадии, у уролога – пиелонефриты, у эндокринолога – диабеты и опухоли щитовидки, у гинеколога – кисты размером с кулак… то есть, конечно, не у них самих, а у их пациентов. И это в конце двадцатого века, в населенном пункте на пять тысяч жителей! Если цель стационара состоит в том, чтобы загружать врачей с утра и до вечера изматывающей работой, требующей постоянного напряжения моральных и физических сил, – что ж, эта цель вполне достигнута. Но если она не в том, чтобы бороться с запущенными болезнями, а в том, чтобы предупреждать их появление, тогда мы все, здесь работающие, должны объединиться и сдвинуть наконец дело с мертвой точки. Можете уволить меня, если хотите, но своего мнения я не изменю!

Я встала и направилась к выходу.

– Вернитесь, доктор Завьялова! – последовал властный приказ.

Поколебавшись, я вернулась к столу, но садиться не стала.

Фаина Кузьминична разглядывала меня так, словно столкнулась со сложным случаем, не имевшим аналогов в ее многолетней практике.

– Значит, вы хотели бы работать, не особо утруждаясь? – наконец спросила она.

– Не переиначивайте мои слова, товарищ главврач! Я не боюсь работы и готова вовсе не покидать рабочее место, если от этого будет толк. Но пока пациенты не овладеют элементарными знаниями, позволяющими им понимать разницу между урологом и венерологом, толку не будет. Вы и сами это знаете, только почему-то отчитываете меня как школьницу, вместо того чтобы признать очевидный факт: населению требуется ликбез, особенно тем, кто не имеет высшего или средне-специального образования. Я ни в коей мере не хочу принижать рабочих, лесорубов, шоферов или уборщиц, но статистика – вещь беспристрастная и говорит сама за себя. Вы, наверное, считаете меня выскочкой из большого города, но я, как человек здесь новый, более ясно вижу то, на что у вас, как говорится, замылен глаз. Будь я лаборанткой или процедурной сестрой, сидела бы себе и помалкивала. Но я квалифицированный врач и не могу относиться к работе с равнодушием, которого вы, судя по всему, от меня ждете.

– Займетесь этим? – неожиданно спросила Фаина Кузьминична.

– Что? – Я удивленно моргнула.

– Я спросила, готовы ли вы взяться за это дело. Присядьте. Хотите чаю?

– Нет, спасибо, – машинально ответила я, хотя очень хотела пить.

– Давайте все-таки попьем. – Главврач включила электрический чайник, вынула из тумбочки кружки, заварку и кулек с печеньем. – Как вы себе это видите? С чего можно начать?

– Честно говоря, я не продумывала это в деталях.

– Значит, пришло время продумать. Не спешите, но и не затягивайте: вы сами сказали, что вопрос назрел остро. Десяти дней вам хватит? Сегодня двадцатое августа. Тридцать первого приходите с развернутым докладом по организации народного медликбеза. Давайте пока так называть наше начинание, это, мне кажется, наиболее емко отражает суть дела.

– Вы уверены, что я справлюсь?

– Вот вы уже и сомневаетесь в своих силах.

– Дело не в этом. Я приступила к работе совсем недавно, местные жители меня не знают, а многие из тех, кто успел побывать на приеме, составили обо мне не самое приятное впечатление.

– Опять не хватает авторитета?

– Не только поэтому. Я ругаю их за то, что они тянут до последнего, занимаются самолечением или надеются, что само пройдет…

– Вот вам очередной урок, Зоя Евгеньевна: нельзя так обращаться с пациентами, даже если вы правы, а они – нет. Люди приходят к вам не только за исцелением физических недугов, но и за моральной поддержкой. Пациент не должен бояться врача, он должен ему доверять. Этому, насколько я помню, учат еще на первом курсе мединститута. Я понимаю ваши сомнения, но вы должны их перебороть и взяться за дело, каким бы сложным оно вам ни казалось. Отступить вы уже не можете, и не только потому, что в этом случае приобретете сомнительную славу пустопорожнего демагога и упадете в глазах коллег, но прежде всего потому, что вам не позволит это сделать ваша кипучая энергия, которой непременно нужно дать выход, иначе вы перегорите, а нет ничего страшнее для врача, чем перегореть на своем поприще. Не бойтесь, я вам помогу. Я давно уже думаю над этим вопросом, только руки всё не доходят, да и человека, способного взвалить на себя этот груз, не так просто найти. Я, как вы понимаете, не могу всё делать сама, из-за большой загрузки и в