Юркие люди - Анна Андреевна Лужбина

– Так ты, Софиечка, перерождайся тоже. Будем с тобой бегать вверх и вниз. Орехи прятать. К зиме седеть, а потом обратно. Шишками щелкать.

– А если я не хочу? – ругается Софа и сама себе удивляется. Думает: уговори, уговори…

Муж пожимает плечами, делает шаг назад.

– Если не хочешь со мной, то орешки принеси… лесные… миндаль не неси, самогон – тоже. Я та белка, у которой на спине будет черное пятно в форме купола, помнишь? Родимое пятно мое.

– Сволочь ты, – Софа чешет глаза. – И те, кто призывает тебя, – сволочи!

И кидает в мужа раскаленные бусы, но он уворачивается, делая замысловатый кувырок через голову. Исчезает на взлете в разноцветном тумане, только дым от него, как после фейерверка. Софе хотелось бы крикнуть, потопать ногами, а может быть, даже подраться…

Но она поворачивается со спины на бок, и на другой стороне кровати – какая-то особенная, прохладная простыня. С той прохладной стороны пришел к Софе новый сон: спокойный, глубокий, как давно уже не было.

Бат, шишига, ока, фотон, маглев

5. Маглев

Тридцать первого декабря Савва сидел на лавочке в здании вокзала Тетюхе и рассматривал схему движения маглевов, собранную из множества разноцветных веток. Вот она, станция Яковка: Савва ткнул в нее пальцем и построил маршрут. Сесть нужно в Тетюхе, дальше две пересадки: одна – по китайской ветке в Туганче, вторая – по российской в Барабаше.

За спиной Саввы переливалась огоньками реклама новых кварталов Яковки. В центре зала стояла красивая елка со звездочкой на верхушке. Люди улыбались, даже работники вокзала, а Савва нервничал. Всю жизнь его преследовало чувство ускользающего счастья, догоняющее каждый раз, когда что-то налаживалось.

Через десять минут Савва приложил подорожную к турникету и зашел в маглев. Он сразу же увидел свободное место у окошка и сел, вытянув ноги. Но плохо запахло: в соседнем ряду широкоплечий мужчина ел беляш, а рядом его сын, такой же, как отец, только поменьше, тоже ел беляш.

В Яковку Савва ехал к своей новой девушке. Вчера они впервые встретились в метро Лесозаводска, познакомившись через приложение для дейтинга. Только Света совсем не была похожа на ту Свету, которую Савва рассматривал до этого в приложении. Она оказалась потолще, постарше, пониже и даже разговаривала совсем не так, как до этого писала. Через ровное строгое каре выглядывали Светины уши как ручки кувшина. Савва не помнил этих ушей, он бы точно обратил внимание, у него тоже были похожие уши.

Они вышли из метро, и Савве сразу же захотелось спуститься обратно. В простых ботинках из опунции было холодно, он будто бы шел босиком. Но Света сказала, что поблизости есть бар, посетить который – ее мечта. Савва молча пожал плечами, ему вообще не нравились бары. Он предложил Свете идти быстрее, чтобы согреться, но сразу же появилась одышка. От одышки он вспомнил школьную физкультуру, и настроение совсем упало.

Решив сократить путь, они попали почему-то на рынок, где все было на чужих языках. От запаха уличной еды крутило голодный живот, а еще Савва переживал за свою маленькую поясную сумку. Они вышли к памятнику исследователей малых народов Востока, вокруг которого в больших кастрюлях удэгейцы жарили пельмени с изюбрем. Савва втянул носом мясной воздух и посмотрел на памятник: один из исследователей ехал на самокате, подняв ногу в грубом мраморном сапоге.

Рыночные ряды сужались всё больше: Савва и Света шли близко друг к другу и разговаривали о любимых фруктах. Савва захотел купить карамелизированные яблоки на палочке, но Света его остановила.

– Фрукты нужно есть свежими, – сказала она, и кто-то зажег рядом бенгальский огонь, подсвечивая ее лицо. – Но можно купить няньгао.

Внутри голодного живота стало тепло, потому что о Савве давно уже никто не заботился. Они купили два няньгао: пережевывая, Савва незаметно вытащил изо рта кусочек какой-то картонки.

Через час они все-таки выбрались на центральную аллею Лесозаводска и свернули в непривлекательный бар.

– Что ты хочешь заказать? – спросил Савва, водя пальцем по меню и разминая под столиком задубевшие ноги.

– Можем заказать хуанцзю в честь Нового года.

– Давай. А из еды?

– Фруктовую тарелку и мороженое.

– Почему ты так любишь свежие фрукты? – Савва мысленно отметил, что Свете идет румянец. – Их мало кто сейчас ест.

– Это ты их любишь, не я. Я ведь все про тебя знаю!

– А что ты про меня знаешь?

Оба рассмеялись.

– Знаю, что ты не умеешь тепло одеваться, местный климат вообще не для тебя. – Света загибала пальцы. – Знаю, что ты большой сладкоежка. Знаю, что ты не умеешь бегать, не занимаешься спортом…

Савва с застывшей улыбкой смотрел на Светины пальцы.

– Но это нормально, чего ты стесняешься? – продолжала Света. – Ведь в прошлой жизни мы бы– ли слонами. Я хорошо помню, вот с такими ушами, – она широко развела руки в стороны, – мы жили в Таиланде, и очень долго. Понятно, что в Лесозаводске тебе холодно.

– У тебя хорошее чувство юмора, – промычал Савва, почувствовав ускользающее счастье.

– Да ладно тебе, ты слоном заработал хорошую карму, поэтому стал теперь красивым человеком. Все красивые люди в прошлой жизни были животными. Та твоя часть, которая никогда не засыпает и никогда не умирает, все помнит. Тебе нужно только дождаться, когда информация придет, – мне вот пришла недавно.

– Следующая станция – Туганчау.

Широкоплечий мужчина с таким же сыном тоже выходили из маглева. Лица у обоих были желтые и непроницаемые, как дыни.

– А где тут пересадка? – спросил Савва, крутя головой. Платформа выглядела слишком пустой и темной. Под розовым светом единственного фонаря клубились снежинки.

– Здесь ее нет, – ответил мальчик.

– Как же нет? Пересадка на Туганче… Потом на Барабаш. Мне до Яковки.

– Так вам нужно было Туганче, а это Туганчау, – снова ответил мальчик, неприятно выделив «чау». – Туганче вы проехали.

Савва отвел взгляд от розовых снежинок и посмотрел на мальчика. Тот сжимал губы, будто с трудом сдерживая волну грубого, неудобного смеха.

– Тебе теперь на мост! – пробасил широкоплечий мужчина. – Эта ветка идет только в одну сторону. Поэтому тебе нужно перейти на русскую ветку и доехать до Длинного. Там можно на фуникулере подняться до Туганче. Но лучше спросить еще у кого-нибудь, я не уверен.

– И долго ехать до Длинного?

– До Нового года управишься!

Они рассмеялись, и Савва улыбнулся тоже. Он свернул на мост, а мужчина с сыном – в сторону