Мало кто знает, но не секрет - Азамат Борисович Габуев

– голова. Мне не нужно бронзовое тело атлета. Моим телом будете вы. Ну, не только вы трое. Найдите еще человек девять, десять, тринадцать, которым можно доверять, которые составляют современную номенклатуру. Лучше берите людей из разных ведомств. Вы составите Политбюро. Тайное Политбюро. Это первое. Второе – нам нужен дом. Я бы сказал, хæдзар. Да, точно – Хæдзар Тайного Политбюро. Одновременно он будет моей постоянной резиденцией. Вопросы есть?

– Нет, товарищ Сталин! – ответили мы в три голоса.

– Исполняйте.

Мы отошли, и Алик сказал:

– С людьми все просто – это наша мужская группа танцев. Там все при должностях. А главное, они открыты к мистике и, увидев говорящий бюст, не будут глотать транквилизаторы. Не в обиду, Астан. В общем, кто-нибудь возражает?

Никто не возражал. Но я добавил:

– Я бы еще Вадима Цахарадонова позвал. Он депутат. Очень толковый парень.

– Ну, если ты за него ручаешься, то зови. Еще кандидатуры?

Астан молчал.

– Тогда по хæдзару, – сказал Алик. – У меня есть вариант.

***

Вариант был за Черменским шоссе, ближе к Заводскому, между четвертой и пятой Промышленной.

– Вот здесь. Приехали.

Я тормознул. С одной стороны были какие-то развалины, с другой елки, а что за ними – не видно.

Алик вылез из машины и направился в сторону елок. Мы за ним. Елки были в три ряда, и когда мы прошли через них, я увидел одноэтажное кирпичное здание с шиферной крышей. Окна были маленькие – просто щели на уровне выше человеческого роста, чтобы заглянуть внутрь, надо подпрыгнуть. Залезть через эти окна вообще не вариант. Дверь металлическая. За зданием тоже заросли, так что его ни с какой стороны не видно.

– Ты это сам построил? – спросил Астан.

– Нет. Раньше здесь цемент и алебастр продавали, но обанкротились. Я на торгах купил. Думал или школу сюда перенести, или клинику расширить. Но теперь все это неважно.

Он открыл дверь, мы включили фонари. Внутри были стяжка и штукатурка. Помещений два. Одно длинное, другое – смежное – совсем маленькое. Двери между ними не было – только пустой проем.

– Вот вам хæдзар, вот вам къæбиц, – пояснил Алик.

– Корпусов нет, а хæдзар есть, – подметил я. – Необычно.

– Хæдзар – понятие метафизическое.

Астан чихнул.

– Дæ фындз дæр æй зæгъы[60].

– Свет как включается? – спросил я.

– Не подключил еще.

Я посветил по пустым стенам.

– В таком виде показывать нельзя.

– По-любому.

К следующим выходным Астан провел электричество, и в здании можно было начать ремонт. Мы решили не нанимать рабочих, а сделать все своими руками. Во-первых, так сохранялась секретность. Во-вторых, для великой цели приятно и самому попахать. Новое государство в белых перчатках не построишь.

Мы купили в хозмаге линолеум, клей ПВА, известку, краску и целый день трудились. Настоящий субботник. К вечеру у помещения был пристойный вид, а наши спортивки, наоборот, испортились, и мы их выбросили.

Ночью Диана сказала:

– От тебя ацетоном пахнет.

– Друзьям помогал ремонт в хæдзаре делать. – Я, можно сказать, не соврал.

На следующий день мы купили в магазине «Все для хадзара» три стола и шесть скамеек. Сдвинули столы, чтобы получился один длинный, а скамейки поставили с двух сторон. Над проемом прикрутили карниз и повесили красную бархатную штору. За шторой в маленьком помещении поставили тумбочку на колесах и с двух сторон от нее – искусственные фикусы, потому что живые там без солнечного света долго не протянут. Когда мы втроем припухли на скамейке, Астан сказал:

– Картин не хватает.

– Съездим на Кирова, – предложил Алик.

Я помотал головой, выставил вперед ладонь и сказал:

– Никакого Кирова. Едем к Ас-Кухтхациловой.

– Реваз прав, – поддержал Астан. – Ширпотреб здесь не пойдет.

Мы встали. Я понюхал подмышки. Не пахло. Остальные тоже не выглядели потными. Решили двигать как есть.

У Ас-Кухтхациловой студия на Тамаева, на мансарде. Это все знают. Но без звонка лучше не приходить, потому что она может работать или быть в другом месте. По дороге Астан позвонил, и она сказала, что ждет нас.

В студии она была в простой одежде – джинсы и футболка. Но на голове тюрбан, а на тюрбане брошка: Триксель Славы.

– Æгас цæут[61].

– Фарн yæ хæдзары[62], – Алик переступил порог и пожал ей руку. – Алик Гурджиев.

– Тот самый! – Она поправила тюрбан левой рукой. – Слышала, у вас своеобразное учение.

– Учение не мое, а моего двоюродного прапрадедушки, а в основе там все тот же æгъдау, как и в «Живой этике» Рериха. Приходите. У меня есть женская группа.

– Я не очень люблю групповые занятия. Поэтому и занимаюсь изобразительным искусством. Оно для одиночек.

– А я Реваз. Батразов.

Ас-Кухтхацилова протянула мне руку, и я ее пожал.

– Мы, кажется, виделись недавно?

– Да. На ток-шоу.

– Точно! Значит, вам нужна картина? Тогда смотрите. То, что на мольбертах, не закончено. Вон те в углу уже проданы. А со стены выбирайте, что понравится.

На стене были всякие картины – и большие, и маленькие, и обычными красками и блестящими. Много орнаментальной живописи, солярная тема, несколько натюрмортов с тыквой, несколько сюжетов из нартского эпоса. Одна картина отличалась от других – на ней на землю спускается летающая тарелка в форме трех пирогов. Намек на возможное внеземное происхождение нашей культуры либо на ее космическое значение. Что именно художница имела в виду, я спросить постеснялся.

– Мне вот эта нравится, – Алик кивнул на огромный золотой коловрат.

– Мне тоже, – сказал Астан. – Давай еще две мелкие возьмем. Вот этот щит с барсом. И другой – с драконом.

– А дракон при чем?

– В образе дракона в европейском фольклоре отобразились аланские сторожевые башни, – объяснила Ас-Кухтхацилова. – На башнях разводили сигнальные костры, поэтому драконы огнедышащие.

– Поэтому короля Артура называют также королем драконов, – добавил я. – Кроме того, существует гипотеза о том, что велоцирапторы не вымерли в меловом периоде, а сохранились до неолита и были одомашнены скифами. Последние особи погибли во время нашествия Тамерлана.

Возникла пауза.

– В общем, эти берем, – сказал я, обозначив, что я основной покупатель.

Ас-Кухтхацилова набрала сумму на калькуляторе и показала мне. Было больше, чем я ждал, но по карману.

– Цас кæнынц, а-ма?[63] – Алик шагнул к нам, но я вытянул руку и остановил его, а глазами показал художнице, чтобы она сбросила цифры. Она поняла.

– Ты здание купил. С тебя хватит.

Алик согласился и отошел. Я достал кошелек и взглянул на Астана. Он сунул руку во внутренний карман пиджака:

– Не хватает, да?

– Да нет, хватает, – ответил я.

Астан медленно достал кошелек и встал рядом