Дом из парафина - Анаит Сагоян

И вот Сандрик заметил, как осанка Вовчика выровнялась, уголки губ едва заметно дернулись.

– Да не… – протянул он лениво, оглянулся в случайном направлении и вперился взглядом то ли в гаражную стену, то ли в первого попавшегося прохожего во дворе. – Сигаретки есть. Четыре. У папы стащил. По одной в день, чтобы он не заметил.

– Четыре дня таскал? – Сандрик оживился не столько от новости о сигаретах, сколько от очередной волны восхищения Вовчиком: с примесью такой. гадливой, что ли. Да и потому, что Сандрик так не умел: терпеливо и обстоятельно подбираться к своей цели. Сандрик бы две за раз стащил, и всё на этом. Зато удовольствие скорее. Меньше его, но быстрее наступит. А Вовчик – другой.

– Это у него что-то еврейское, – заметила как-то раз Наташка. – Есть у них в крови: с головой все делать, не по дури.

– Они под евреев только косят, ты чего! – возразил тогда Сандрик.

– Ну вот не просто так косят. Говорю же, еврейское что-то. Вовчик не пропадет. Все дурака валяют, а он. валяет, но в меру. И не попадается. Тоже так хочу. Выйду замуж за еврея, – Наташка мечтательно зажмурила глаза.

– За Вовчика и выходи тогда.

– Не. Только не за него, – отмахивается.

– А чего? – подыгрывает Сандрик, провоцируя ее на полную откровенность. – Нормальный пацан.

– Дурак ты, Сандрик, – бросает Наташка и отворачивается.

И вот стоит Вовчик, уезжает, мол. Наташка выветрилась из головы Сандрика, солнце снова прожигает зрачки. А Вовчик скрестил руки на затылке, потянулся.

– Ну че, идем? По две на рыло. За школьный двор. – Достал из заднего кармана сверток, разворачивает, а там они. – Черт, согнулись слегка, но ладно: главное, не треснули.

– Что это еще?! – Наташка вклинилась в, казалось бы, замкнутый круг мальчишек как-то совсем неожиданно. Подружку Майку за рукав притянула и круг ловко замкнула. – Так, не прячь. Видела уже.

– Наташка, чего пришла? Уходи давай! – Вовчик замешкался, к ней спиной повернулся.

А Наташка пальцы осторожно к губам приложила, глаза вылупила, воздух со стоном безысходности вдохнула.

– Папке твоему скажу. А то растит мальчика-святошу. Воротничок выглаженный, накрахмаленный, – и за воротник тянет, а Вовчик руку ее тщетно отталкивает. – Скажу ведь, скажу… – не перестает дразнить Наташка.

Смотрит Сандрик на нее: упертая, чувствует слабину – и давит, давит. А с ним не получается, довольный собой отметил Сандрик и даже хмыкнул вслух.

– А ты что тут разлегся? – незамедлительно отреагировала Наташка и сильнее солнца обескровила Сандрика, прожигая ему зрачки, отчего тот зажмурился. – Четыре их было, я посчитала. За школьный двор, значит? Ну, пошли.

Ошарашенная Майка выдавила из себя короткий, хриплый смешок.

– Наташ, мы же собирались.

– За школьный двор! – И Наташка уверенным шагом пошла в сторону школы, потянув за собой «круг доверия», как обруч, упершийся ей в живот и опоясавший остальных позади нее. Ну, все и поволоклись следом.

Уже через пять минут сигареты почему-то оказались в Наташкиных руках, и она ловкими движениями пальцев распрямляла их обратно в ровную линию.

– А что за повод такой? – с досадой бросила Майка, скрестив руки на груди. – Что вам не жилось-то спокойно? – спросила она уже у мальчиков, то ли имея в виду их тайную, порочную в ее понимании затею покурить, то ли неосторожность напороться на Наташку.

– Да уезжаю я просто, – снова заладил Вовчик, присев на блочный выступ в темном, заросшем сорняками углу. И глаза его снова заиграли неспокойными огоньками в предвкушении следующих вопросов. С одной стороны, очень ждешь вопросов, с другой – хочется дольше насладиться затянувшимся ожиданием чего-то прекрасного и неминуемого. Ожидание ведь настолько упоительно, что так и норовит стать значительнее самого события. В нем больше жизни, его легче прощупать. У него даже запах есть. А наступившее – это же такая тонкая прослойка, что оно рвется о каждый выступ, на который ложится. О тебя рвется, не успев накрыть с головой.

– И куда же? – Наташка раньше Сандрика поняла, что это о чем-то большем, чем деревня. Что это – как выход за непробиваемый купол, накрывший всех. Как подкоп в нужном месте, которое наконец вычислено.

– В кибуц, – припомнил Сандрик чудное слово.

Вовчик снова щелкнул языком о нёбо, да так, что Наташка отложила сигареты на врытый в землю блок.

– Ого. А что это такое? – И она стала перебирать в голове созвучные слова, как будто рифмы приближают к разгадке.

– Это как деревня такая, – спокойно ответил Вовчик и оглянулся на Сандрика.

– Ну я ж говорил, деревня! – оживился тот.

– В Израиле… – Вовчик приподнял бровь. С важным видом оперся локтем о колено, а на ладонь навалился подбородком.

– Ой. – дернулась Майка и застыла. – Да ладно! – едва шевельнулись ее губы.

– Фигня какая-то, – заявил Сандрик. – Вот прям завтра-завтра?

– Ну по-чти, – лениво протянул в три слога Вовчик.

– Ты такой смешной, Вовчик. – Майка расплылась в снисходительной улыбке. – То иврит учишь. То теперь Израиль да Израиль. Это ж надо все бросить и уехать. Так разве делают? На прошлой неделе, вон, папка твой два новых кресла домой заносил. Кожа, хвастался, чистая. Красное дерево, все дела. Кто так уезжает? Или не навсегда?

– Насовсем, – выдохнул Вовчик. – Или сейчас, или никогда. Папа так сказал.

Наташка молча протянула Вовчику сигарету, тот подхватил ее губами, и Наташка поднесла зажигалку. Дул слабый ветерок и тушил огонек.

– Ладонью прикрой, умелица, – съязвил Сандрик, и Наташка покосилась на него, а потом нарочито медленно отвернулась. Но ладонью зажигалку прикрыла.

Вовчик сделал пару коротких затяжек, и дело пошло. Вторая сигарета досталась Майке, которая долго еще держала ее на раскрытой ладони и разглядывала, как чудной экспонат.

– Господи, Майка, я тебя умоляю! – Наташка схватила сигарету. – Ну, открывай рот, а теперь губами держи. Да держи ты, блин! – И чиркнула поднесенной зажигалкой. – Втягивай, пока поджигаю. Дуреха! И не говори, что я мучаю тебя. Не хотела бы, ушла б сама. Ломаешься, а сама глазами голодными так и уставилась! – Весь этот словесный поток продолжался в моменты Майкиных неумелых затяжек и приступов кашля, который Наташка выбивала смелыми хлопками по ее спине.

А потом она придвинулась к Сандрику.

Сидит и смотрит. На лице – ухмылка. «Чего ждешь?» – думает Сандрик.

– Теперь за Вовчика в самый раз замуж, что скажешь? – сладко шепчет он. – Билет в жизнь.

Наташка молча протянула Сандрику сигаретку, свою тоже поднесла ко рту, пальцами придерживает. Ну и Сандрик