Расплата - Вакиф Нуруллович Нуруллин

Фалах уже догадался, кто подошел к ним, и благодарил в душе аллаха, что сдержался и не отшил одного из неудачных поклонников Гасимы, как он посчитал сначала. Но как назвать себя, как представиться, чтобы выручить Гасиму и не оставить у ее мужа никаких подозрений? Он подыскивал слова для объяснения, когда Гасима сама пришла ему на выручку.

— Это Фалах Мухаметович, главный инженер крупного автохозяйства, большой и бескорыстный поклонник моего таланта, — ничего не придумывая, напрямую сказала Гасима.

— Рад познакомиться, — Гильфан кисло улыбнулся, он не очень-то верил в бескорыстность поклонников и еще меньше в бескорыстность жены.

«Какой симпатичный мужчина, — подумал Фалах, глядя на Гильфана, — и совсем не похож на беспробудного алкоголика, каким его описывала Гасима. Вот, конечно, ему бы рубаху почище да брюки погладить. А так здоровый и, судя по первому впечатлению, порядочный человек. Только в глазах у него — какая-то собачья тоска».

Фалах поймал себя на том, что сочувствует Гильфану, а себя ощущал преступником, застигнутым на месте разбоя. Чтобы как-то сгладить неловкость, он предложил отметить знакомство и выразительно кивнул в сторону буфета.

— Благодарю, товарищ, но не стоит беспокоиться. Обойдемся и без магарыча! — Гильфан положил тяжелую руку на плечо Фалаха. — А с тобой, — он обратился к Гасиме, — встретимся после концерта на трамвайной остановке. Приятного вам времяпрепровождения.

И ушел.

Фалах и Гасима молчали.

— Солидный, приятный мужчина ваш муж, Гасима-ханум, — прервал молчание Фалах.

— Вот все так думают, кто не знает. Вид у него, что говорить, представительный. А что внутри? Гниль сплошная. Уж я-то знаю, сама обманулась. — Глаза Гасимы потухли, кончики губ грустно опустились. И Фалаху хотелось больше верить Гасиме, чем собственным глазам. «Действительно, — думал он, — не зря же говорят — не все то золото, что блестит. И среди пьяниц встречаются богатыри и франты, одетые с иголочки. И разве мало алкоголиков среди интеллигенции? Сколько угодно. И расходятся интеллигенты чаще, рабочие люди поосновательнее, им некогда мерехлюндии разводить»…

И тем не менее, чувство какой-то подсознательной вины перед Гильфаном убивало всякую радость от общения с Гасимой.

А Гасима через некоторое время как ни в чем не бывало снова смеялась, шутила, ей, очевидно, было не впервой объясняться с мужем.

Во втором отделении они не только не держались за руки, но Фалах привалился к противоположному подлокотнику, с преувеличенным вниманием смотрел на сцену и с нетерпением ждал окончания концерта.

Выходя из зала, он бросил Гасиме: «Я сейчас» и прошел в курительную комнату, но когда вышел, Гасимы в фойе не оказалось.

Они даже не попрощались.

21.

Дома его ждали с беспокойством, не ложились спать, не ужинали. Едва он открыл дверь, как дочь его Розалия бросилась к нему в объятия, поцеловала в щеку, а потом подставила для поцелуя свою мордашку. И он прижал ее к себе, поняв, как соскучился по этой непосредственной нежности шестилетней своей малышки.

— Ты почему, папочка, так долго не шел домой? — спросила она Фалаха совсем по-взрослому серьезно. — Мы тебя с мамой ждем, ждем…

— Работы было много, доченька, вот и задержался, — солгал Фалах и покраснел. Врать он не умел даже дочери.

Обычно у дверей его встречала Роза, если она была дома, и Фалах целовал её в щеку. Сейчас, спустив с рук дочку, Фалах неуверенно обнял жену, и Роза отпрянула от него.

— Фалах! От тебя пахнет какими-то женскими духами. Иди вымойся в ванной. И, пожалуйста, спи сегодня отдельно!

Так Роза никогда не реагировала на его поздние приходы. А они, хоть редко, но бывали. Однажды, отмечая день рождения своего заместителя, он вообще заявился домой в час ночи, но Роза и слова ему не сказала, хотя тоже волновалась и не ложилась спать. Она вполне удовлетворилась его ответом на вопрос: «Где был?» и вида не показала, что сердится. Но сейчас…

И Фалах — ему противно вспоминать об этом — поступил так, как поступает большинство гулящих мужей: он решил грубостью доказать свою невиновность.

— А я и не собираюсь с тобой спать! — вспылил Фалах. Разом вспомнились все передряги этого тяжелого дня, покатились лавиной, он уже не мог сдержаться.

Роза чуть не задохнулась от неожиданной и, главное, незаслуженной обиды. Она схватила Розалию на руки, бросилась в спальню и закрыла дверь. Из спальни донеслось ее приглушенное рыдание и громкий плач дочери.

Фалах уже жалел, что с его губ сорвалось злое слово, он постучал в дверь спальни, хотел хоть как-то успокоить жену и дочь, попросить прощения, наконец, но Роза не отзывалась.

«Все в жизни бывает, — пробовал успокоить свою совесть Фалах. — И все проходит, так говорили древние философы». Зато впредь он будет умнее — ну их, к дьяволу этих красивых женщин. А к Гасиме он и близко не подойдет, надо бежать от нее, бежать без оглядки.

…Но что за колдовская сила, однако, в этой женщине! Почему, почему не может он, Фалах, подчинить сердце свое разуму? Какая необъяснимая телепатическая связь соединила их души, какие сумасшедшие биотоки? И чем он, Фалах, оказался ей милее собственного мужа, от которого, наверняка, другие женщины без ума? Но, по совести сказать, какому мужчине не понравится, когда красивая женщина предпочитает его другим мужчинам? Особенно такая, как Гасима.

Фалах, спавший в гостиной на диване, утром решил все-таки уладить семейный конфликт, пытался заговорить с Розой, но она, словно язык проглотила, словно не слышала его и не видела. Молча приготовила завтрак, молча подала. Обида ее за ночь не только не утихла, но, похоже, возросла. Она проплакала, бедная, всю ночь, и глаза ее распухли, и ресницы были влажными от невысохших слез.

— Роза, — сказал Фалах резко, — что с тобой случилось, почему ты не хочешь меня даже выслушать?

— Со мной ничего не случилось, — всхлипнула Роза, — а вот что с тобой случилось вчера? — И она беззвучно зарыдала.

В таком виде ей просто нельзя было показываться на работе, и Фалах не мог допустить мысли, что она явится на работу в слезах и вызовет чьи-то пересуды. Да и сам он не смог бы работать, не успокоив жену.

— Слушай, Роза, за кого ты меня принимаешь? Как тебе не совестно подозревать меня черт знает в чем? Тебе показался какой-то запах духов, и ты уже фантазируешь себе невесть что! Ты меня любишь. Но ведь и я тебя люблю. Ты вчера беспокоилась, прости, я виноват, что задержался, тебя же предупредили, что я приду поздно. Вчера вечером из Москвы приехал представитель министерства, мужчина, между прочим. Пока его устроил в гостиницу,