Спящая писательница - Татьяна Грац

– Я прочел. И знаю, чего ты хотела. Но, Вик, мы могли просто поговорить. Не понимаю, почему я узнаю о своей холодности и излишней сдержанности из твоей рукописи?

В комнату входит мужчина. В обычной одежде он едва ли похож на медицинского работника. Однако его выдает профессиональный взгляд, которым врач оценивает состояние Вик. Он не задает вопросов, а лишь молча светит маленьким фонариком в глаза девушки, мерит давление, увеличивает скорость подачи физраствора в капельной камере и уходит. Вик в это время прокручивает последний сон в голове, постепенно сращивая события в нем и слова Оскара.

– Это ты убил Кощея, – утверждает она.

– Да, правда, я не был до конца уверен, что это хоть как-то отразится на твоем сне. В тот момент я хотел сказать, что ты нужна мне. Но ты спала, я немного изменил концовку, убил, по сути, себя же. Кое-как уснул, а утром наткнулся на твою сумку в ванной и… вот, мы здесь.

– Да уж…

Вик облизывает сухие губы и виновато опускает взгляд, стыдится смотреть в глаза мужу. Пожалуй, со стороны все действительно выглядит плачевно: жена желает покончить с собой из-за несостоявшейся семейной жизни. Но на деле она хотела совсем другого – почувствовать, как это, когда все твои желания исполняются; как это, когда живешь в той истории, которую создала.

Вскоре раствор в пакетике заканчивается, и медбрат ловко освобождает иглу из вены Вик, наложив на ее руку повязку. После девушка отлично улавливает голоса у входной двери, где Оскар благодарит знакомого врача за помощь, а тот рекомендует обратиться к специалисту или даже лучше отправить непутевую жену в лечебницу. Когда Ос возвращается в спальню, между супругами возникает молчание, они не понимают, как вести себя дальше. Мужчина садится рядом с Вик в кровать и находит под одеялом ее руку, крепко сжимает, облегченно вздыхая, что самое страшное уже позади.

За окном расходится день, но шторы все еще закрыты. До ушей доносится шум оживленной городской трассы, звук сигнализации и иногда музыка от проезжающих мимо машин.

– У тебя сегодня пары, – вспоминает Вик.

– Неважно.

– И заведующую вы хотели поздравить.

– Неважно.

– Время только десять доходит, ты еще можешь успеть.

– Главное, что я успел спасти тебя, – говорит Ос. – И спасу еще не раз, если ты будешь со мной честна. Скажи, неужели у нас все настолько плохо?

– Ты много работаешь и совсем перестал обращать на меня внимание. Мне… мне нужно ощущать тебя рядом. Ты постоянно отпинываешь меня и мои прикосновения, как будто тебе противно, – утирает слезы Вик.

– Пойми, я очень стараюсь для нас. Держать квартиру в центре Москвы, раскидывать финансы по пунктам первой необходимости и на развлечения, все это… мне иногда приходится брать заказы на ВКР.

– Ты пишешь дипломы?

– Верно.

– Обалдеть! Мой педантичный и принципиальный муж пишет дипломы на заказ. Я в шоке.

– А еще у него часто не хватает времени на простое человеческое «побыть рядом», ведь приходится выполнять дела по дому, – намекает Ос, говоря о себе в третьем лице.

– Прости, кажется, я зациклилась на этих долбаных книгах, – устало потирает лоб Вик. Ее все еще одолевает слабость, донимает кислотный привкус во рту. Но ничто не сравнится с пришедшим осознанием. Ведь она только и делает, что думает о себе и своих потребностях, не представляя, насколько может быть тяжело ее мужу. – Мне хотелось добиться хоть чего-то в этой жизни, доказать себе, что я могу… Как одержимая. Прости. Я постараюсь помочь по дому и… стану готовить.

В голове Вик проносятся воспоминания из ее подросткового периода, когда в детдоме каждую неделю воспитатели заставляли подопечных дежурить на кухне: мыть посуду, чистить картошку, драить полы или протирать столы перед обедом. «В общем-то, это несложно, если вдуматься – стать нормальным человеком, выполняющим простые обязанности. Сложнее запихнуть творческую составляющую поглубже и научиться наслаждаться малым», – рассуждает Вик.

– Но тебя это не сделает счастливой, – подмечает Ос, точно подслушав ее мысли.

– Не сделает. Ты видел хоть одного человека, который тащился бы от мытья посуды или от протирания пыли? Считаю, суть здесь в другом: найти чертов компромисс, чтобы стать ближе. Я пойду навстречу тебе, а ты – мне. Ты же можешь хоть иногда расслабиться? Даже сейчас ты напряжен!

– Еще бы! Моя жена чуть не умерла во сне. Меня это еще как напрягает!

– Ос!

– Понял…

Мужчина задумчиво снимает очки и вертит их в руках, играясь с заушниками пальцами. И это явно происходит не из желания повеселиться, скорее наоборот, так Ос отвлекается от чего-то волнительного. Вик понимающе ждет, осознавая на каком-то ментальном уровне – мужу есть что рассказать. Он заметно хмурится, но очки так и не надевает. «Удобно, не видеть выражения лица собеседника во время разговора», – догадывается Вик. Она кладет ладонь на его бедро, потому что дотянуться до плеча – слишком трудное для нее сейчас занятие. Все, что может Вик, это лежать и разговаривать. Иные функции отложены на потом, когда организм окончательно придет в себя.

– Помнишь, Михаил Дмитриевич говорил про девушку…

– Которая посвятила тебе стихи? Как же такого не помнить?! – все же Вик считает, что Ос недооценивает хорошую женскую память, особенно на такие жизненно необходимые вещи!

– Все не так просто, – сглатывает ком Оскар. – Она хотела сдать экзамен, но несколько изощренным способом. Дождалась, когда все студенты уйдут, прокатила ладошкой билет по столу и… стала раздеваться. Я ринулся к ней, чтобы остановить ее намерения. Дурак. Надо было просто выйти из аудитории. Я тогда только начал преподавать, струсил.

Вик странно такое слышать от Оскара. Она и представить себе подобного не могла, но оглядывается на мужчину, сидящего рядом, и видит его всклокоченным, словно его до сих пор не отпустила та ситуация. Отложив очки в сторону, он суетливо массирует ее ладонь.

– Что случилось потом? Вас застали, да? – интересуется Вик, помогая рассказывать непростую для Оскара историю.

– Подруги той студентки засняли на камеру момент, когда я держу ее руками за кофту, чтобы она не слетела и не оголила ее плечи, а девушка нагло целует меня в губы.

– Вот же!..

– Естественно, заведующая кафедрой и декан факультета не поверили, что я домогался студентки. Весь преподавательский состав был на моей стороне. Только мне от этого легче не стало, как видишь. И, честно сказать, первое время я тебя ненавидел, – Оскар решает быть откровенным до конца.

– Ох, прямо как Эдвард Каллен сначала ненавидел Беллу! – посмеивается Вик, затем ловит расфокусированный, но строгий взгляд мужа и замолкает.