Спящая писательница - Татьяна Грац

– Проснись, проснись, проснись! – орет Ряба.

– Ну хватит, мне больно! – отбивается от нее Вик.

– Вставай, детка! Ты мне нужна! Прошу! – плачет Ряба и щиплет Вик за нос.

– Бешеная курица! Перестань! – злится Вик, она и без того убита горем, еще эта негодница требует от нее непонятных вещей.

– Давай же! Девяносто семь баллов, Вик, вспоминай! МГИК, кафедра, твоя подруга Арина, проснись! Приди в себя, родная! – кричит девушка не своим голосом.

– Что за бред? Какие девяносто семь баллов… – поражается Вик. Весьма странный набор слов, особенно для Рябы, которая и знать не знает про экзамен по литературе. «И зачем Рябе меня будить? У нее нет для этого мотивации. Если только это не…» – напрягается писательница. – Ос?!

– Просыпайся! Просыпайся, Вик!..

Глава 15

Вик слышит голос мужа, но все еще не может открыть глаза. Ей холодно до жути, колотит не только тело, но и будто бы мозг, внутри. Он дребезжит, не давая Вик очнуться до конца. Все, что она может знать, это:

– Так, хорошо, проснулась. Вик, давай, нужно открыть рот. Выпей это.

И Вик снова теряет нить повествования, погружаясь в черный омут из образов и мыслей. Но там, во сне, ее никто больше не ждет, она плавает посередине, находясь ни наяву, ни в забытьи. Тремор отчетливо заявляет, что руки и ноги у Вик по-прежнему есть – конечности без устали вздрагивают каждый раз, когда она думает: «Не спать».

Следующим пробуждением Вик видит намного больше: она сидит на полу в ванной, обхваченная руками Оскара, и пьет соленую воду из бокала. Привкус раствора оседает неприятной горечью во рту, доставая до гортани и словно давя на нее. Девушка хочет оттолкнуть бокал с возможным сорбентом, но Ос прикладывает его кромкой к губам снова и снова, повторяя:

– Пей, пей. Нужно больше.

Вик не нравится, однако именно это ощущение до сих пор удерживает ее в реальности – рядом с унитазом, к встрече с которым Оскар, скорее всего, ее подготавливает. Иначе зачем столько соленого раствора?! У нее мутит живот, хотя больше сводит рот от избытка дрянной жижи, вставшей комом в горле. Ос похлопывает Вик по щекам, когда она перестает подчиняться и разжимать губы. Вот тогда девушка окончательно раскрывает серые глаза, все еще мутные, в плывущей перед ними комнате.

– Первый подъезд, восьмая, – с кем-то переговаривается Оскар по телефону, но весь его фокус все еще направлен на Вик. Мужчина, зажав телефон между плечом и ухом, поддерживает Вик под поясницу, а другой рукой наклоняет бокал, чтобы она продолжала глотать предложенный напиток.

Не проходит и минуты – так кажется Вик – как все выпитое тут же извергается потоком в единственное подходящее для этого место. Вик и рада бы остановиться, но желудок сжимается в спазме и выворачивается словно наизнанку. Оскар рядом, Вик чувствует, что ее волосы крепко сцеплены его рукой на затылке, а левое плечо уже побаливает от хватки сильно сжатых пальцев. Мужчина прижимает Вик к белому трону, удерживая в столь шатком положении: девушка вроде бы стоит на коленях на маленьком туалетном коврике, но уже не ощущает своих чашечек, в кожу впивается махристая поверхность изделия. «Надо поменять коврик на более мягкий», – в этот миг Вик всем сердцем ненавидит ковер. Возможно, чтобы не думать о том, в какую стыдную и некрасивую ситуацию она попала. Когда бы еще Оскар придерживал ее волосы, чтобы они не испачкались в рвоте?

Но и этого мало. Ос подставляет ладонь под текущую струю воды в кране и окатывает лицо Вик холодными брызгами. Он всматривается в ее рассредоточенные глаза и осторожно выводит из ванной комнаты. По квартире проносится звон домофона, сверлящий мозг сквозь барабанные перепонки Вик. Оскару удается посадить жену на кровать, после чего он убегает, чтобы открыть дверь. А дальше – опять голоса. Вик так и манит закрыть веки хотя бы на чуть-чуть, отдохнуть от этих испытаний, уберечь себя от мысли, что она облажалась.

– Ее вырвало?

– Да, дал ей сорбенты. Этого достаточно? Посмотри, может…

– … Будет не лишним.

– Вик…

Оскар сидит на краю постели и держит очередной бокал с неизвестным напитком. Сама Вик обнаруживает себя полулежащей на подушке всего лишь в одной майке и трусах. В вену на правой руке вставлена внушительных размеров игла, а сверху по трубке медленно стекает прозрачная жидкость. «Кап-кап», – Вик придает действию капельного резервуара тональность и сосредотачивается на ней.

– Вик, чай. Тебе сейчас нужно больше пить, чтобы токсины выводились из организма, – зачем-то объясняет Ос, протягивая бокал.

Вик берет кружку в левую руку только из-за того, что она горячая и приятно согревает озябшие пальцы.

– У меня что, передоз?

– Да, – отвечает Оскар. – Я еле разбудил тебя, думал, еще секунда – и позвоню в «скорую», но, к счастью, ты очнулась. Вик, дорогая, сколько же капсул ты заглотила вчера?

– Не помню, может, четыре. Откуда ты узнал? – заторможено говорит девушка.

– Обнаружил, что препарата в аптечке нет. Здесь нетрудно сопоставить пропавшее снотворное с твоим чересчур долгим сном. А уж висящая сумка в ванной комнате на крючке для полотенец – довольно редкое событие. Обычно ты ее в прихожей оставляешь…

– Прям детектив, – фыркает Вик.

Оскар замолкает. Он отводит взгляд в сторону капельницы, проходясь от самого ее основания внизу до висящего сверху пакетика. А потом складывает ладони друг с другом и смотрит в пол, опершись локтями о колени. Только сейчас Вик замечает усталое лицо мужа. Мужчину слегка потряхивает, но он пытается это скрыть, дабы внушить Вик или себе же, что справится.

– Кто мне поставил капельницу? – спрашивает Вик.

– Мой знакомый, работает в платной «скорой». Но этот вызов он не станет фиксировать. Сегодня вообще не его смена.

– Знаешь, в фильмах чаще такие, как я, приходят в себя в индивидуальной больничной палате, а их родные сидят рядом, вот как ты сейчас.

– Я бы не хотел предавать огласке твою попытку самоубийства…

– Я не пыталась себя убить! – взвизгивает Вик.

– А что же ты пыталась сделать? – оборачивается на нее Ос и пронзительно долго смотрит.

– Остаться… подольше с… – сейчас это звучит в ее голове как бред: «Остаться с тобой подольше во сне? Но когда человек намеренно превышает дозировку снотворного – это и есть попытка самоубийства, не так ли?! Я что? Хотела умереть? Нет, я же