Чуть позже зажглись фонари - Мария Степановна Бушуева

Илонин журналист воспринимался им как «продажные СМИ» – о, Димон был далеко не прост! А купив «кадиллак», он заявил мне, что, гоняя дорогую машину как отечественный уазик, разбивая ее на неровных российских дорогах, дает отпор «зажравшемуся американизму».

Все это было бы смешно… И тогда я смеялась.

Бедный Димон.

Способ, какой Димон избрал для победы над московским снобом, был груб и прост: выследив его, несущего мне огромный букет роз, и сообразив, что сноб собирается сделать мне предложение (и Димон был прав), Димон побежал в магазин, накупил сумку продуктов, сверху водрузил банку красной икры, бутылку шампанского и листок бумаги, на котором написал: «Я считаю тебя уже своей женой!» – все это поставил к моей двери, позвонил в дверь и убежал.

Я открыла.

Ни мое очень удивленное и растерянное лицо, ни попытка объясниться – не спасли положения.

Димон победил.

Но вышла я за него замуж только через полтора года, когда он закрыл меня на старой отцовской даче…

* * *

Юную Люсю Димон тоже отбил. У ее ровесника, за которого Люся собиралась выйти замуж, когда тот отслужит в армии.

Здесь Димон как бы победил молодость.

После того как мы с Юлькой узнали о мечте родителей Люси, подруга решила одну меня в деревню ни за что не пускать. Ее папаша – криминальный тип, сказала она, мало ли что с тобой может там случиться.

– Я и не собираюсь вообще теперь туда ездить, – успокоила я ее, – что мне там делать? На несчастных кроликов смотреть? Или на кроликовода-мясника? Или на Люсю?

– Ну на Люсю-то стоило бы еще поглядеть.

– Мне достаточно фото.

В то же время Димон нашел новую продавщицу в магазин, Риту, молодую женщину, сестру местного фельдшера. Черноглазая и быстрая, она предложила Димону и убирать у него вместо Люси, а Люся, мол, пусть только готовит. Все детали переговоров, характер Риты, ее наружность Димон подробно и нудно описывал в сетевом своем дневнике. С особенным удовольствием – ревность Люси. Которая наконец не выдержала и угостила Риту коктейлем собственного приготовления.

Рита, провалявшись с отравлением десять часов, с трудом встала, собрала манатки и заявила Димону, что с этой стервой, которая ее чуть на тот свет не спровадила, работать и жить рядом она ни за что не согласна. Да, может, это случайность, пытался урезонить ее Димон, совпадение, ты сама поела столовской еды где-нибудь, припомни, ничего я нигде не ела, говорила Рита, вздрагивая, если слышала шаги Люси, которая демонстративно затеяла в доме уборку, я только хлеб ела да еще омлет, все сама сделала, а потом ее коктейль… Нет, Дмитрий Андреевич, ищите в свой магазин другую.

И Рита уехала.

Случай с коктейлем доказал Димону Люсину «любовь» к нему.

А моей Юльке только подтвердил, что сей семейки нужно опасаться.

– С кем он связался, боже мой! – сокрушалась она. – Ведь они не просто чужие люди, они нехорошие чужие люди.

– Ма, – Аришка услышала и вышла из своей комнаты, – теть Юль права: па теперь не отличает твоего деда Арсения от этого жуткого Геннадия. У него стерлась внутри какая-то черта – для него теперь все одинаковы: что наш дед, что этот урод.

– Он считает Геннадия очень красивым, написал об этом в ЖЖ.

– Теть Юль, – Аришка хмыкнула, – для него все мужчины, которые выше его на десять сэмэ, красавцы. Я раньше считала его умным. А посмотрев на его Геннадия и прочитав про эту тупую Люси, которой он плющит мозги, – Аришка сделала ударение в имени на последнем слоге, – поняла: мой отец и сам идиот. Вы только посмотрите его запись от девятого сентября. Это полный абзац!

– Полный абзац, что ты никуда не стала поступать! – подала реплику я.

– Это чтобы походить на Люсю? – съязвила Юля.

– Заткнитесь, вы… обе! – Ариша развернулась и выбежала из дома.

Как устойчивы в русском языке (да и в других языках) словесные штампы. Мне так и хотелось сейчас написать: «хлопнув дверью».

Но Аришка дверью не хлопала никогда. И никогда не кричала.

– Тихая, но вредная.

Я чуть не заплакала.

– И это пройдет, – утешила Юля. – У девчонки такой трудный возраст, а твой козел… Извини.

– У него тоже трудный возраст. Мужской гормональный кризис, читала?

* * *

Но я действительно была для Димона и Люсиных родителей помехой на пути к достижению целей: Димону хотелось походить на настоящих крутых бизнесменов, это «типа как с Рублевки» – то есть чтобы из дорогой машины выходила не верная жена, с которой прожили двадцать лет, а молодая самочка, обязательно хорошенькая блондинка, с длинными волосами, длинными ногами в мини, с загаром, подчеркивающим, что они только что из Майами или, на худой конец, из Испании. А Люсиным родителям страстно мечталось переселиться из небольшой съемной квартирки в областном центре по соседству с Голубицами, где спали они в три этажа, один над другим на самодельных кроватях, в просторный дом Димона, который он им, конечно, подарит. То есть не им, а очаровательной Люсе, а Люся всех своих заберет к себе… Такая вот рождественская сказка о добром дядюшке Сэме и милой несчастной крошке. И участок большой, и место чудное – Ока! И на машине Дмитрий Андреевич уже начал Люсю учить. Все идет к тому, что сказка станет былью: он любит Люсю и скоро ей все отдаст.

Нужно только, чтобы его старая, гадкая, мерзкая жена… лучше сама исчезла.

Подруга моя иронизировала, а я видела сны.

Сюжет повторялся: мужчина, лица которого я не могла разглядеть, пытался запихнуть меня в печь. Это был, так сказать, ремейк одного триллера девяностых.

Просыпалась я ночью с жутким сердцебиением.

А днем в который раз пыталась понять: почему я не вижу лица мужчины? Потому ли, что это Геннадий, отец Люси, который пока скрывает свои намерения? Или мое подсознание просто не хочет признать правды: лица мужчины во сне я не вижу потому, что мужчина этот не Геннадий, а сам Димон?

Люся по-прежнему жила в его доме и по-прежнему в качестве Галатеи. Ведь на роль Миранды она не подходила никак, и даже не из-за среды, в которой выросла, а из-за собственного воинственного отстаивания права жить в своей среде, быть в ней всем довольной и счастливой благодаря отсутствию «взрывающего мозги» высшего образования. Сценарий «Пигмалиона» Шоу тоже хромал: Люся упорно держалась за свою противную лексику, мотивируя тем, что сейчас даже «в компе» все так пишут.

Но Димон, всегда испытывающий ни с чем не сравнимый кайф попадая в центр внимания, с Люсей этот кайф испытывал постоянно: вот она выходила на шоссе из машины, открывала капот – и проезжающие сигналили ее крохотным шортам и алому топу, обнажающему часть спины. Тогда Димон высовывался в окно машины, чтобы все увидели, кто этими частями роскошного тела владеет.

Я так и вижу раскрасневшееся от переполняющего его счастья гордое Димоново лицо, выглядывающее из «кадиллака». Ведь короткие его ноги давно срослись с машиной, и вместо клоуна, волочащего по грязному асфальту темно-рыжую штанину, явил себя миру король-кентавр!

Со мной такого счастья у него никогда не было. Потому что я застенчивая. Во мне нет той здоровой доли истеричности, которая заставляет демонстрировать свои достоинства или превращать в оные недостатки. Я всегда старалась сесть в машине на заднее сиденье. Я люблю дорогу, люблю ощущение скорости, но не себя на