Стон дикой долины - Алибек Асылбаевич Аскаров

— Что это с ним? — поразился выходке Метрея стоявший на этом берегу Карим. — Как он мог забыть единственного коня Салимы?..

Метрей больше кричать не стал, поднял с земли шапку, отряхнул о колени и поволокся домой.

— Меня еще глухим называют! Метрей сам, похоже, глохнет! — буркнул Карим, обидевшись на сверстника с того берега...

Вчера Салима с опухшими от слез глазами, выпросив у Байгоныса лошадь, уехала в Мукур, сегодня к полудню вернулась, притащив с собой ветеринара. Тот оказался почти мальчишкой, только недавно окончившим институт. Составил акт на погибшее животное, заручился подписями Байгоныса и учителя Мелса да, выпив впопыхах чашку чая, уехал.

— Парень на вид очень добрый, наверно, не заставит Салиму платить! — сделала вывод матушка Дильбар.

— А если заставит, я помогу — вместе заплатим, ведь я тоже пользовался Гнедым Захаром, — с готовностью откликнулся учитель Мелс.

— Конечно, уж Салиму-то ты ни за что в обиду не дашь! — ехидно поддела мужа Зайра.

Хотя не договаривались заранее, но живущие на этой стороне речки аулчане в полном составе собрались в доме Сарсена. Пришла даже Салима, исхудавшая от переживаний по поводу погибшего коня. Всех волновал один-единственный вопрос: «Почему хотят забрать мотор?». Собрались вместе, поскольку искали ответ на этот тревожный вопрос и нуждались в поддержке друг друга.

Прежде в такое раннее время могли по случаю встретиться вместе двое-трое мужчин или три-четыре женщины, а большие сходы обычно собирались всегда ближе к вечеру. Но сейчас ничье сердце, наверно, не справилось бы с таким длительным ожиданием, ведь нынешнее дело было безотлагательным и требовало срочных мер.

— Мотор собираются забрать, вы, наверное, все об этом слышали? — поинтересовался учитель Мелс.

— Мы-то слышали... А вот Метрей на том берегу до сих пор ни о чем не догадывается, — ответил Касиман.

— Не слышал, так еще узнает... Ну, что будем делать? Собравшиеся хмуро молчали.

— Подумать надо, — заметил Сарсен.

— Так думайте... Заберут мотор — не будет тока, тогда и телевизор не будет показывать. И дача тогда ни к чему... В общем, у нас многое связано со светом. Имейте это в виду!

— Говорят, летом и радиоточки отключат.

— Сарсен, дорогой, где ты об этом слышал?

— В Мукуре на радиоузле у меня есть знакомый парень, он и сказал.

— Чуял я, что так и будет, — вздохнул Байгоныс.

— «Транспорта» теперь нет, а что если и Салиме угрожает сокращение?

— Может, выделят другого коня?

— Ай, что-то я сомневаюсь...

— Как же тогда? Не будет ведь Салима пешком за почтой ходить?

— Не будет пешком, тогда... известное дело... Под предлогом отсутствия транспорта сократят место почтальона.

— Ну и дела!..

Каждый толковал о своем, стоял неумолчный гул. Лишь один глухой Карим сидел закрыв рот на замок. Пристально вглядываясь в лица говорящих, он изредка кивал головой. Судя по всему, что-то слышал, а что-то — нет.

— Все это не что иное, как способ выкурить нас отсюда! — сердито бросила Гульжамал-шешей.

— А чего они хотят — выселить нас и на этом месте пшеницу посеять? — присоединилась к обсуждению и тетушка Нуржамал.

— Захотят — посеют...

— А нас не привлекут завтра по закону, если будем вот так упрямиться? — заколебался Касиман, повернувшись к зятю.

— Такого закона нет! — ответил учитель.

— Вот как... Тогда давайте посмотрим, что дальше будет...

— Чего смотреть-то? Как заберут свет вместе с выкопанным мотором, как почту закроют, как радио выключат — что смотреть-то?! Кому нужна такая глухонемая жизнь?! Поэтому надо добиваться, чтобы мотор оставили.

— Да, Касеке, в этом и суть разговора. Мы для этого и собрались сегодня, — пояснил учитель тестю.

— Мы же не привязаны к этому месту, может, все-таки переедем? — робко предложила Зайра.

— Вообще-то, я не против такого предложения, — поддержал ее и Сарсен.

Тут в разговор, откашлявшись, вклинился Байгоныс и, обратив взгляд к мотористу, спросил:

— Сарсен, дорогой, куда ты клонишь, куда делась твоя твердость?.. Скажи честно, уж не сам ли ты положил начало всем этим беспорядкам?

— Упаси Аллах, Байеке! — подскочил Сарсен как ошпаренный. — Вы же сами свидетели, что в Мукур я поехал за соляркой. Неужто я настолько подл, чтоб самому себе беду кликать?!.. Если уж у вас возникли такие подозрения, так и быть... беру свои последние слова обратно.

— Наш Сарсен не мог так поступить! — защищая мужа, прибежала из кухни Алипа.

Байгоныс поднял руку, давая всем знак успокоиться.

— В таком случае предлагаю подождать несколько дней и все хорошенько обдумать, — сказал он. — Вернетесь домой, посоветуетесь между собой, а завтра-послезавтра выскажете окончательное решение, идет? К тому времени и паводок спадет, так что мы и мнение Метрея узнаем.

— Он все-таки русский, наверно, неправильно без него решать такое сложное дело, — поддержал Касиман.

— Верно говорит... Когда очень нужно, даже на плешивой голове можно найти вошь. Чем больше человек будут держать совет, тем лучше.

— Иногда и наш Карим говорит верные слова, подсказывает правильное решение, — вспомнил Касиман. — Почему бы нам не выслушать и его?

— Тьфу ты! — недовольно буркнула Нуржамал, надув губы. — Что за привычка из клячи иноходца делать?!

Обиженный ворчаньем Нуржамал, Касиман сделал ей замечание:

— Говорят, человек предусмотрительный и старье бережет, а народ ценит людей умудренных. Не изолируйте понапрасну Карима!

— Вы только что и «старье», и «мудреца» в одном лице нашли...

Байгоныс расплылся в улыбке. Дильбар с Нуржамал рассмеялись.

В то мгновение, когда собравшиеся уперлись в очередной тупик, в голову учителя Мелса, как всегда неожиданно, пришла удачная идея.

— Уважаемые сородичи! — обрадованно начал он. Неторопливо снял очки и сразу выпалил: — Давайте не будем собираться послезавтра, как предложил Байекен, а встретимся на день позже в нашем доме, чтобы отведать наурыз-коже.

— Надо же, оказывается, и Наурыз уже на носу! — воскликнула одна из женщин.

— Да мы же не привыкли в календарь заглядывать... Сегодня вообще какое число?

— Сегодня, родимые, восемнадцатое марта, — выразительно произнес Мелс. — То есть сегодня — день Парижской коммуны. Так что мы через три дня можем собраться у нас в день нашего великого традиционного весеннего праздника... Согласны?

— Согласны...

— Как не согласиться-то...

— Таким образом, двадцать первого марта в семь часов