#Издержки изоляции, или Лето 2020, которого не было - Ирина Борисовна Оганова

Неожиданный отъезд Насти так взволновал Андрея, что поначалу он утратил способность соображать, был возмущён не самим фактом её отъезда, а тем, что она в настойчивой форме отказалась от его помощи. Весь день утешал себя работой, готовил Одуванчику сюрприз, забылся и только теперь, когда часы на телефоне зловеще показывали 23.30, стало очевидно, что допустил непозволительную оплошность. У него нет её телефона, а из инсты он удалился ещё пару недель назад за ненадобностью. Сначала его передёрнуло от мысли, что он окончательно потерял с ней контакт, и кинулся восстанавливать аккаунт в инстаграме. Восстановить не удалось, начисто забыл все пароли. Пришлось делать новую страницу, а потом безуспешно искать инстаграм Одуванчика, который как сквозь землю провалился, вернее, он забыл название её аккаунта, там были сплошные цифры и какая-то впереди буква – всё, что запомнилось.

Он как мужчина должен был первым попросить её номер телефона, вполне возможно, из-за гордости она не решилась сделать это сама. Уже немного зная её, Андрей предположил как вариант: могла и банально обидеться, что попрощался слишком холодно. Но дулась она недолго, быстро отходила, значит, дело совсем не в этом. Предполагать, что с его девочкой что-то случилось, он категорически не желал, хотя в подобной ситуации, когда на часах полночь, немудрено, что в голову лезут дурные мысли и разыгралось воображение. Обзванивать больницы, морги, поднимать ментовские связи не имело смысла, он даже не знает её фамилии, года рождения – ничего не знает. Что он скажет? Пропал Одуванчик, зовут Настя. Найдите, разыщите, а то он, не ровен час, сойдёт с ума.

Захотелось выпить. Будка Степаныча отлично проглядывалась только из Настиной спальни, и, как ни было тяжко, Андрей направился в её комнату и несказанно обрадовался, увидев в окошке тусклый свет. Новые вещи для Анастасии, вальяжно развалившись на кровати, нагло хихикали, наблюдая за его страданиями. Он выскочил из комнаты, как сайгак, прыжками преодолел лестницу, отыскал в буфете неначатую бутылку коньяка и отправился к Стёпе за надеждой и добрым словом хорошего мужика. Степаныч ничуть не удивился его приходу, взглядом предложил войти и плотно закрыл за ним дверь. Так же без слов глянул на коньяк, резко со стуком поставил на стол два гранёных стакана и полез в холодильник.

– Стёп, только давай без сала!

– Какое сало?! Я что, не понимаю?! У меня лимон завалялся.

Андрей придирчиво разглядывал сморщенный, не первой свежести цитрус, махнул рукой, заржал и, прицелившись, кинул его в помойное ведро. Лимон глухо ударился о пустое дно и затих.

– Конфет и шоколада, уж извините, у меня не водится! Может, всё-таки сало?

Он с надеждой глядел на Андрея, не решаясь показаться полной деревенщиной, его-то сало вполне устраивало, и не опьянеешь враз, ночь, поди, длинная предстоит. Разговор не клеился, просто квасили, закусывая чёрным хлебом и салом, до́бро подсолённым с бочков.

– У меня ещё консервы имеются кое-какие! – вспомнил Стёпа, рванул к холодильнику и извлёк железную банку бычков в томате.

– Это точно не буду! – Андрей заулыбался: видели бы его сейчас рафинированные манерные дружки. Докатился! А дома у родителей в любые времена всегда всё по-простому. Деньги и его потуги создать старикам достойную жизнь не увенчались успехом – свои привычки менять никто не захотел. «Вот их бы ничуть не смутило сочетание благородного напитка и каких-то бычков в томате неясного происхождения. Уж больно печально выглядят хилые рыбёшки с выпученными глазами, а в детстве жаловал, прямо из банки лопал».

Никто не решался начать разговор, Степаныч из деликатности, Андрей, вообще не понимая, что с ним, впервые оказался в роли влюблённого кретина. Когда терпкий коньяк окончательно согрел кровь и душу, Андрей не выдержал и спросил:

– Ты как думаешь, она вернётся?

– Кто? Девка эта?

– Зачем ты так грубо? Какая она девка?! Она ангел.

– Скажешь тоже! – заржал Степаныч. – Нет среди баб ангелочков! Это всё мужики придумывают, а потом волосы рвут на одном месте. Вот возьми мою молдаванку. Какой резон у неё был под хозяина подкладываться? Ведь знала: сохну по ней! И сама божилась, что любит, до смерти! Я ревнивый – жуть, в жизни не прощу! А теперь звонит каждый день. Не отвечаю! Пишет всякую хрень. Молчу! Низкая, на деньги позарилась. Замечал на ней обновы, в голову не могло прийти!

– Раз номер не блокируешь, значит, надежду имеешь.

Степаныч уставился в окно, вгляделся в ночь, потом влил в себя полстакана, покряхтел и с горечью изрёк:

– Интересно, бабы понимают, как мужики порой пуще них страдают: и реветь от обиды могут, и честнее они во сто крат.

– Не до этого мне, Стёп. Одно душу рвёт на части. А если случилась беда? Ну как можно дачу на Курортной не найти?! Мы вместе целый месяц провели, всё вдоль и поперёк облазили. И отлично она эти места знает! Стёп, ума не приложу, куда бежать, где искать?!

– Ой, не знаю, Андрюха! Чует моё сердце, неспроста это! Ты вот не замечал ничего… А я видел, как она несколько раз за домом пряталась, по телефону долго болтала и по сторонам озиралась. Чего боялась?! Надо поговорить – поговори. В чём проблема?! Не удивлюсь, и хахаль есть. Я же слышал, как ты её уговаривал в город поехать, и не раз, и не два…

– Да. Это верно. Отказывалась. Да ещё так категорично, словно я ей не пойми что предлагаю.

– Непростая она штучка, я сразу по глазам понял! – чавкал полным ртом Степан, подливая и так изрядно охмелевшему Андрею.

– Сопьюсь тут с тобой! Хватит уже! Ладно, не скажу, что легче стало, но, глядишь, вырублюсь, только до кровати доползу. А ты, может, выслушаешь свою молдаванку и простишь?

– Ты бы простил? – гневно кинул Степаныч, аж глазами сверкнул.

Андрей задумался, пытаясь представить себя позорным рогоносцем.

– Если бы любил, то нет… А так до фонаря…

– То-то же! Советовать все горазды, как лично не коснётся!

– Кто все?

– Это образно. Я кроме тебя ни с кем не делился, что чувства к ней имел и намерения серьёзные. Кутдус подкатывал, вопросики наводящие задавал. Послан был далекооо-далекооо… – Степаныч смачно расхохотался.

– Обиделся?

– Кто? Кутдус? Не-а! Он не из обидчивых. Такую школу прошёл с Дилей. Это же генерал в юбке! Она и меня пыталась понукать. Не дал! Сразу обрубил! А так Дилька мировая, только с дураком живёт…

Андрей с тоской посмотрел на почти пустую бутылку, встал