Тата - Валери Перрен

Тогда он пообещал, что возьмет два билета – один для нее, другой для Луи, чтобы ей не пришлось лететь одной. Колетт не соглашалась из-за своей мастерской. «Нельзя ее закрыть?» – «И речи быть не может!» – «Пусть кто-нибудь заменит вас на время». – «Кто именно?» – «Сапожник, Колетт!» Помню один ее невероятный ответ, насмешивший Пьера: «У нас с вами разные профессии. Вас может заменить другой актер. Я – незаменима».

БЛАНШ

Второй раз я пришла в гёньонскую школу имени Пастера в седьмом классе. Школа – обязательное мероприятие, а мой родитель боялся нажить неприятности, нарушая закон, иначе черта с два он бы позволил мне учиться. Как только мы проехали указатель на Гёньон, я подумала: «Здесь живет девочка, которая похожа на меня… Та, с добрыми глазами». Я надеялась снова тебя увидеть, Колетт, хотя прошло три года. И ты меня не подвела. Сидела за партой в центре класса, как сестра, которая ждет меня, почему-то в одежде не по размеру. Ты улыбнулась, помнишь? Я оставалась с тобой во время перерыва на обед. Мы часами сидели на одной скамье и разговаривали.

КОЛЕТТ

У тебя в карманах ничего не было, и я набивала свои яблоками, а в ранец клала хлеб и крутые яйца, чтобы мы могли как следует подкрепиться.

БЛАНШ

Ты задавала миллион вопросов о моем акробатстве. О глазах зрителей. Спрашивала, боюсь ли я упасть. Когда научилась делать кувырки, шпагат и жонглировать. Ты пыталась вообразить мои костюмы и грим. Я казалась тебе принцессой в блестках.

КОЛЕТТ

А я никогда не видела настоящих принцесс.

Я нажимаю на «Стоп» и ставлю кипятить воду. Открываю шкафчик, достаю два пакетика целебного сбора Колетт «Спокойной ночи», несколько кусочков сахара, кофейные фильтры и две кружки (одна из них с трещиной). Воображаю, как она жила тут затворницей, потеряв Бланш. Какая ужасная печаль и невыносимое одиночество… О чем она думала? О нас, обретающихся в Америке? О Пьере, который втихаря звонил ей до так называемой смерти? О матчах Третьей лиги? Об игроках? Интересно, Луи приносил ей газету каждый день?

Сейчас час или два ночи, и Ана наверняка уже крепко спит на острове. Пьер присоединился к «той, другой» в постели, закончив разговор со мной. Я не смогла выдавить из себя ни одного слова после его признания. «Да, я ей звонил у тебя за спиной…» Я ошарашена. Изумлена. Я в гневе. Заинтригована. Меня одолевают сомнения. О чем могли разговаривать живущий в Калифорнии артист и сапожница из Гёньона?

Возвращаюсь с кружкой к магнитофону, включаю его, и голоса Бланш и Колетт снова звучат в стенах дома. Вот они одновременно прыснули со смеху. У них одна и та же манера проглатывать радость. Их смех едва ли не безмолвен. Я почти вижу, как они сидят перед магнитофоном, два одинаковых силуэта, женщины с одним лицом на двоих.

БЛАНШ

Принцесса королевства, которым правит жестокий король. По этой причине я и держала тебя подальше от шапито. До того дня, когда… Рассказывай теперь ты.

КОЛЕТТ

На второй неделе, за четыре дня до вашего отъезда, ты сказала: «Я покажу тебе мою семью, Колетт. Предупреждаю – она странная и может даже напугать. Но злых людей в ней нет, совсем наоборот. Важней всего, что мой родитель тебя не увидит, его не будет целый день».

БЛАНШ

Я не хотела, чтобы папаша о тебе узнал, боялась, он решится на похищение и будет показывать публике нас обеих. Вместе. Два редких экземпляра – не родные по крови, но так похожие внешне.

КОЛЕТТ

Я ушла бы с тобой, если бы не Жан… Первым мы встретили Нестора, великана с чудесной улыбкой. Ладони у него были размером с теннисную ракетку. «Познакомься с моей подругой Колетт», – сказала ты. Он ответил: «Вы похожи, как две сестры». – «Знаю, но она мне не сестра. Не говори Судоро, что видел нас». Он в ответ пошутил: «Я слишком высокий и вообще ничего не вижу». Я спросила, кто такой Судоро, и ты прошептала мне на ухо: «Мой родитель».

БЛАНШ

Я бы ни за что не позволила ему забрать тебя. Все, кто последовал за ним, ужасно страдали.

КОЛЕТТ

Я спросила, где ты живешь. Ты толкнула дверь трейлера, и я увидела широкую неубранную кровать, столик с кофеваркой, посуду, шкаф и огромный плакат со львом, занимавший все внутреннее пространство. Кивнув на кровать, ты сказала: «Это и есть наш дом». Потом достала из кармана три цветных мячика и начала жонглировать, совершенно меня очаровав, но самое потрясающее началось, когда ты показала мне костюмы. Синий жюстакор с юбкой и рукавами из тюля, еще один такой же, но белый, розовое платье с блестками. Лосины, блестящие туфельки и курточку с пришитыми к ней монетками. Как же я завидовала всем этим кукольным нарядам, похожим на те, что украшали витрины «Галери модерн» на улице Жан-Жореса… Ты надела странные носки и потащила меня в центр шатра. На огромный круг, ярко-желтый (как куст форзиции) с маково-красным, забралась с кошачьей грацией по лестнице и зашагала по проволоке. Мне стало страшно, я боялась, что ты упадешь, потому что никогда раньше не видела живую акробатку. Другие мои одноклассницы были милыми девочками, но не чета тебе с твоей уникальной жизнью. Думаю, в тот момент я уже любила тебя. Ты казалась мне моим собственным отражением, жившим иной жизнью. И ты все время улыбалась, хотя глаза оставались серьезными.

Я смотрела, как ты держишь равновесие на проволоке. Девочка-акробатка. Девочка-птица. Я никогда не видела никого прекраснее— за исключением Жана, само собой разумеется.

Потом ты спустилась, соскользнула вниз и спросила: «Какой костюм ты хочешь?» Я не сразу поняла, и ты объяснила: «Выбирай, это будет мой подарок. У нас один размер».

Пауза.

БЛАНШ

Ты выбрала синий. Я знаю, ты хотела розовое платье, но не решилась попросить. Мне сказали об этом твои глаза.

Пауза.

БЛАНШ

Мои костюмы были сильно поношенными, чинеными-перечинеными. Они производили впечатление, но сшили их из тканей не лучшего качества. А ты смотрела на них как на бесценные сокровища.

КОЛЕТТ

Я до четырнадцати лет с ними не расставалась, чтобы и ты была