Возвращение с Марса - Василий Павлович Щепетнёв

Могут облегчать связь, а может, и совсем наоборот? Особый сигнал — и не только интернета нет, но и телевидения, и радио, и всего остального? Это же давно все на компьютерах, телевидение и радио. Прошла команда — и погасли огни больших и малых городов.

— И в Америке?

— Откуда нам знать, что у них в Америке? А то, что по радио услышать ничего нельзя — так это со спутников глушат.

— Радио, ладно, радио — допускаю, — вступил в разговор Иван. — Но люди, люди-то где? Люди, коровы, собаки?

— Опять не знаю.

Но здесь Антон сообщил, что суп готов.

Есть решили снаружи, под ясным небом. При свечах. Самых натуральных свечах, стеариновых. Ветра нет, штиль, и всё еще тепло. А внутри душновато.

— А вот еще идея, — сказал Антон. Он ужин-то готовил, но наш разговор слышал. — Я насчет причины.

— Ну, — лениво ответил Иван. Одно дело — натощак говорить, другое — когда поел. Кровь от головы к желудку перемещается, и хочется спать, а не умствовать.

— Вот американцы, они ведь на Марсе давно.

— С семьдесят шестого года, — сказал командир.

— Да, именно. С одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года. «Викинги». Шесть лет проработали аппараты на поверхности. Потом были другие, и стационарные, и орбитальные, и самобеглые тележки. Их там и сейчас две работают. Или три? Неважно.

— А что важно?

— Они там марсиан нашли. Настоящих, разумных. А нам сообщали, что ничего такого нет, пески да скалы. Чтобы в тайне держать. И за спиной широких народных масс американские заправилы договорились с марсианами. Продали им имение вместе с крестьянами. Уж не знаю, что получили взамен — может, бессмертие, и половину планеты им оставят, где они будут править вечно. Или еще что-то. Не в этом суть. А в том, что они, американцы, подготовили вторжение, и «Старлинки» — часть этого плана. Марсиане существуют в виде полей информации, как и предсказывал Циолковский.

— Какой Циолковский? — не выдержал Иван.

— Основоположник космонавтики. Он совершенно серьезно утверждал, что любая цивилизация перейдет в лучевую форму, то есть в электромагнитное состояние, более того, он заявлял, что достоверно знает, что они, лучевые существа, уже здесь, на Земле, и могут управлять людьми, вселяясь в их сознание. Значит, картина такая: оператор «Викинга» принимает данные, панораму Марса и всё остальное, а тем временем марсиане берут контроль над его сознанием. Нечувствительно, оператор не сознает, что превращается в иное существо. А там пошло и поехало. Сколько проработали «Викинги» на Марсе?

— Первый — с семьдесят шестого по восемьдесят второй. Шесть земных лет, — подсказал командир.

— Вот! А наши, советские, в то время на Луне ну, месяц, ну, полгода максимум. А тут — шесть лет!

— И второй «Викинг» еще четыре года! — добавил Андрей Витальевич.

— Ну, видите же! Не могли они сами столько проработать. Это марсиане им помогли. Ремонтировали, перестраивали.

— Они ж электромагнитные, без рук, без ног, — напомнил Иван.

— Есть и телесные варианты бытия, как раз на такой случай, — не растерялся Антон. — И остальные американские роботы — ведь годами работают, работают, работают.

— Главный долгожитель — пятнадцать лет, и продолжает работать, — подтвердил командир.

— На Марсе! Где пыльные бури, космические лучи, и никого с гаечным ключом и масленкой поблизости! Может ли такое быть? — задал риторический вопрос Антон.

Никто не ответил.

— И пока эти самобеглые тележки исследовали Марс, марсиане потихоньку переселялись в землян. Сначала поштучно, потом десятками, но пришла пора, и счет пошел на миллионы и миллиарды. «Старлинки» транслируют марсиан в каждый мозг владельца смартфона. А уже здесь, на Земле, они, может, и без смартфонов обходятся. Так переселяются, по воздуху, от человека к человеку. Вроде ковида. Еще неизвестно, чем он, ковид, был. И чем были вакцины. А теперь, когда тысячи спутников в небе, бах — и людей не осталось. Всех захватили марсиане. Мы одни остались, потому что просидели вторжение под землей, без интернета, без смартфонов.

— А шахтеры? Подводники? — спросил Олег.

— Это же не мгновенно произошло. День, два, три… Подводникам дали команду всплыть, шахтеры поднялись сами. А о нас просто забыли.

— Хорошо, а животные?

— Кто их, марсиан, знает? Может, они и в животных вселяются. Или они нужны для каких-то иных дел, мне неведомых.

— Ладно, но где, где они, люди-марсиане, коровы-марсиане?

— Не знаю. Например, спустились в пещеры, в метро, в подвалы и погреба, спустились и окуклились. Ну, как гусеницы превращаются в куколок. На неопределенное время. На год, на тысячу лет. Те, в египетских гробницах — кто они?

И тут суп кончился. Так, ложка за ложкой, под сказочку и дохлебали. За маму, за папу, за страшных марсиан.

— Тебе бы, Антон, романы сочинять. Большие деньги бы заработал, — это Василий.

— Я бы и рад, да где читателей взять?

— Мы и будем читателями.

— Ага, ага. Моем посуду, читатели. Сейчас воды принесу.

— Поздно. Завтра будем посуду мыть, с утра, — это Иван.

— Завтра свои дела будут, — резонно возразил Антон. — Схожу, что тут идти.

Идти было и в самом деле недалеко. Метров двести. До колодца — водопровод-то не работает. Колодезная вода в каждой деревне своя. От колодца зависит, от окружения. Несет водичка где вином, а где и говном. Не горный ручей. Но какая здесь — еще не проверяли. Вот и проверим.

Темно, конечно, но Антон нацепил налобный Petzl, взял на плечо автомат, а в руку — пластиковое ведро. Ну да, хочет с автоматом пройтись. Почувствовать себя героем. Пацан, он и в тридцать пацан.

Ладно, ничего с ним не случится. А посуду и в самом деле лучше мыть сразу. А то зарастём быстро, грязью и плесенью.

Мы лениво смотрели в небо. Оно чистое, ясное. Понятно, заводы не работают, электростанции не работают, автомобили выхлопные газы не исторгают, и света никакого, кроме наших фонариков. Но фонарики работают по-минимуму. Батарейки не вечные. Хотя их и очень много.

— Сколько, однако, спутников этой ночью, — сказал Иван.

— Они всегда над нами, просто сейчас их лучше видно, — ответил командир.

— И долго они будут летать?

— «Старлинки» лет пять или десять, они невысоко. А те, что повыше, на стационарной орбите — очень долго.

Мы молчали, прикидывая,