Возвращение с Марса - Василий Павлович Щепетнёв

— Так ведь не только зверьё, — заметил Антон, всегда тяготевший к технической конкретике. — Нет воды в водопроводе, нет электричества в сети, чтобы его можно было подать. Насосные станции молчат. Электростанции — тоже. Мир не просто пуст. Он отключен от розетки.

— Сейчас нет, — сказал Иван, и его слова повисли в воздухе, тяжелые и влажные, как туман над рекой перед рассветом. — А когда случилось это… это исчезновение, вода, во всяком случае, была. И давление в трубах. Ну, и заглушить электростанции, заводы и прочее тоже требовалось, иначе пожары бы полыхали до сих пор. Весь мир превратился бы в сплошной факел.

— И самолёты посадить, — добавил Олег. — Это я только предполагаю. Вдруг где-то они и упали. Мы просто не нашли их обломков. Может, они все рухнули в океан, и теперь их металлические скелеты медленно ржавеют на дне, среди слепых рыб.

Мы молча представили эту картину. Тишина после этого заявления стала ещё громче, ещё плотнее.

— Главное, — продолжил Олег, — очень уж гладко всё прошло. Слишком чисто. Слишком… аккуратно. Будто в каждую семью, к каждому человеку, в одно и то же мгновение явился личный ангел. Или демон. Неважно. Провёл короткую, исчерпывающую беседу, взял за руку — тёплую, живую руку — и увел в иной мир. Прихватив, в виде бонуса, любимых пушистиков. Кошек, собак, волнистых попугайчиков. Как символ безупречной эвакуации в иной мир.

— Загробный? — спросил Иван, и в его голосе прозвучала не надежда, а лишь усталая потребность в терминологической точности.

— Почему обязательно загробный? — парировал Олег. — Мы ж трупов не видели. Ни одного. Ни клочка одежды, ни оброненного башмака. Они не умерли. Просто перешли туда, куда нам хода нет.

— А почему их увели? — этот вопрос задал я сам себе, но произнес его вслух. Он прозвучал глупо и по-детски наивно.

— Кто ж его знает, — философски заметил Антон. — Либо солнце не сегодня-завтра взорвется, станет сверхновой, либо вторгнется могучий и кровожадный, но до невозможности аккуратный враг рода человеческого, либо просто пора пришла. Срок вышел. Кончилась подписка. Поживём — увидим. Может быть.

— Может, поживём, или, может, увидим? — уточнил я, но ответа не последовало.

В этот момент подоспел суп. Его появление было настолько своевременным, что казалось частью некоего сценария. Разговор иссяк, упершись в стену догадок, и нас спасла необходимость совершать простые, понятные действия: разливать по мискам, есть, жевать. Молча. Звуки ложек о алюминий, тихое чавканье, дыхание. Решили, что вышло удачно. Вкус был так себе, но узнаваемым. Вкус супа.

Колодезной водой, холодной и пахнущей железом, помыли посуду. Вымыли тщательно, с почти религиозным рвением. Положили на сушилку под навесом — аккуратными рядами, чтобы высохла. И всё думали, думали, думали. Мысленный жук точил внутри каждого из нас свою бесконечную, монотонную мелодию.

Я думал о калориях. Сегодняшний суп вместе с добавленной в него картошкой и морковью — это калорий триста на миску. Максимум. Каждому. Десятая часть нормального дневного рациона взрослого мужчины. Но никто голода не чувствовал, и консервированного тунца так и не вскрыли. Может, вечером. Или просто съедим по банану, вот и всё питание на день. И хватит. Организм словно перешёл на другой режим. Энергосбережение. Как «Вояджеры» за орбитой Плутона. Или реальность стала менее плотной и требовала меньше топлива для своего восприятия. Странно. Очень странно. Да, ещё мы принимаем «гексавит», витаминный комплекс, что я нашёл в аптеке. По одному драже дважды в день. Вместе с чаем. Принимаем через силу. Не чувствуем желания. Поначалу я и вовсе зарядил шипучие таблетки с аскорбиновой кислотой, по грамму, растворяешь в воде и пьёшь, как фанту — но кончилось тотальной рвотой. У всех. Включая меня. Не справляется организм, не усваивает.

Я некстати вспомнил опыт Ленинградской блокады, когда вывезенные истощенные люди далеко не все смогли восстановиться даже при лечебном питании — процессы дистрофии органов дошли до необратимой стадии. Мы, положим, в полёте были меньше, чем ленинградцы в блокаде, но как знать, спасала нас «Перапёлка», или наоборот. Но к «гексавиту» потихоньку привыкаем.

Да, в Москву съездить стоит. Хотя бы в познавательных целях. Из нас шестерых трое в Москве не были никогда. Вот и поглядят на столицу мира, которого больше нет. Третьяковка там, мавзолей, зоопарк… Ах, да, зоопарк, тоже, поди, пустой. Клетки с призраками шимпанзе и вымершими запахами. Ну, парк «Патриот», там вроде бы фуражка Гитлера хранится. Какой-то макабрический сувенир из другого апокалипсиса, который нам, в итоге, удалось пережить. Ирония судьбы.

Но прежде стоит подготовиться. Встать на путь исправления, то бишь восстановления. Вернуть бодрость, грацию и пластику. Силу в руках. А то ничего вроде бы серьёзного не делаем, посуду только помыли, а сил на самом донышке.

Побываем в столице, а затем ещё подумаем. С учётом полученной в Москве информации. Это звучало как план. Пусть идиотский, но план. Вектор. Направление для движения.

И три следующих дня неспешно готовились к отъезду.

Несмотря на всё богатство выбора, ехать решили на «Пазике». Конечно, большой автобус был просторнее и быстрее, но только опыта вождения больших автобусов у нас не было. Второй вариант — пересесть в легковушки, по двое, всего три автомобиля. Или поодиночке, шесть машин. Возможно, потом так и сделаем, но пока хотелось держаться вместе. Слышать дыхание друг друга. Делить одно пространство.

Внизу, у реки мы устроили подобие тира. Деревянные щиты с нарисованным мелом мишени, поставленные у крутого берега, чтобы пули далеко не улетели. Проверяли оружие. Ну, и себя тоже. Лишь Олег и командир показали сносный результат, остальной же народ стрелками оказался неважными. Ну, а с чего важными-то быть, если за всю срочную едва один магазин расстреляли? Мы были людьми университетов, а не войны. Навык убивать был для нас абстракцией, описанной в учебниках и телерепортажах.

Оружие почистили, смазали, пополнили запас патронов — один магазин в автомате, три в подсумке, пара цинков про запас, на дне автобуса. В кого мы собирались стрелять? Это был главный, неозвученный вопрос. В призраков? В ангелов-похитителей? В самих себя? Иван, как человек практичный, хотел прихватить из охотничьего магазина пару добротных ружей, но после недолгого обсуждения решили — в Москве выбор будет лучше. Столица всё-таки. Даже если мёртвая.

И вот мы сели в «Паз» и поехали. Двигатель заурчал, и этот звук был похож