ЧП районного масштаба - Юрий Михайлович Поляков

— Где вы работаете? — спросила докторша, заполняя больничный лист.

— В Краснопролетарском райкоме комсомола.

— Кем? — с чуть заметной иронией уточнила она.

— Секретарем…

Еще начиная свою общественную деятельность, Шумилин заметил: люди так называемых жизненно важных профессий, медики, к примеру, на комсомольских работников часто смотрят как-то свысока: мол, взрослые люди, а несерьезными вещами занимаетесь! Другое дело мы: держим человеческую жизнь на кончике шприца!

Закончив писать, врач резко встала, еще раз одернула халат, надетый поверх джинсов и черного свитера, коротко объяснила, как нужно принимать лекарства, и посоветовала меньше ходить. Но больной тем не менее поплелся провожать и, подавая в прихожей пальто, наконец решился:

— Простите, а что с Фридой Семеновной?

— Фрида Семеновна на пенсии. Теперь у вас буду я.

— Вот так, да? А как вас зовут?

— Зовут меня Татьяна Андреевна Хромова. До свидания, выздоравливайте…

И она ушла, оставив в квартире будоражащие флюиды красивой и уверенной в себе женщины, а Шумилин вздохнул, порылся на полках и, завалившись, как предписано, в постель, стал перечитывать ахматовский «Вечер».

Через неделю, собираясь в поликлинику выписываться, он так долго выбирал галстук, что Галя (они тогда доживали вместе последние дни) хмыкнула и сказала: настоящий мужчина нравится женщине и без галстука, но раз дело зашло так далеко, то за появившуюся у него пассию муж должен, во-первых, приклеить отломанную ножку к детскому столику, во-вторых, посадить на раствор отвалившуюся в ванной плитку, в-третьих, выдать сумму на приобретение французских духов. «Это программа-минимум, над программой максимум я подумаю», — пообещала она. Как многие люди, не обладающие проницательностью, Галя имела талант предвидения.

Однако галстук не помог.

Татьяна Андреевна узнала пациента, дружелюбно поздоровалась, привычно осмотрела и несколькими росчерками пера вернула его к активной трудовой деятельности. Шумилин вышел из ее кабинета с закрытым бюллетенем в руках и чувством незавершенности в душе. Направляясь домой, он еще строил хитроумные планы продолжения знакомства, но на следующий день приступил к работе, завертелся — и образ нового участкового врача переселился в ту область памяти, которая ведает приятными мимолетными встречами.

Но вот накануне отпуска, делая традиционный вечерний рейд по коридорам райкома, первый секретарь услышал совершенно обыкновенный разговор. Тамара Рахматуллина, курирующая в орготделе медицинские учреждения, с монотонным раздражением объясняла:.

— Сверьте список в секторе учета. У вас в ведомости 51 человек, а по картотеке 49.

— Если б мы недоплачивали, а то ведь переплачиваем, — кротко оправдывалась попавшая в непривычную ситуацию решительная Татьяна Андреевна Хромова.

— А я вам говорю: сверьте! Переплата — такое же нарушение, как и недоплата.

— Простите, но я не знаю, как сверять. Меня просто попросили завезти ведомость — я живу недалеко.

— А где ваш секретарь?

— У нее прием сейчас, а вы обещали главврачу позвонить, если не привезем…

— И позвоню.

— Ну и звоните! — разозлилась докторша и, повернувшись к двери, увидела Шумилина.

Она хотела было пожаловаться, но запнулась (врачи редко помнят имена пациентов) и только пожала плечами: мол, сами видите, что получается.

— Здравствуйте, Татьяна Андреевна! — обрадовался он. — Комсомольское поручение выполняете?

— Пытаюсь.

Тамара тем временем молча взяла со стола ведомость и с сознанием неудовлетворенной правоты сама отправилась в сектор учета.

— На будущее, пусть взносы все-таки привозят те, кому положено. Передайте, пожалуйста, своему секретарю, — мягко попросил бывший больной и тут же уточнил: — Значит, вы рядом живете?

— Да, в Балакиревском переулке.

— Мы почти соседи. Если вы сейчас домой, нам по пути! — предложил Шумилин и пожалел, что отпустил Ашота. — Мне нужно только взять портфель, пойдемте, посмотрите, как я тут устроился.

И он повел Таню в приемную с законной гордостью человека, которому доверена большая должность и еще больший кабинет.

Позже, по дороге к дому, испытывая острый дефицит тем для разговоров, он поинтересовался, почему его новая знакомая носит обручальное кольцо на левой руке, не католичка ли она? Таня некоторое время внимательно разглядывала асфальт под ногами, потом чему-то про себя улыбнулась и спокойно объяснила: два года назад разошлась с мужем, — и перевела разговор на шумилинскую работу.

Шумилин проводил ее до подъезда и заверил, что если теперь заболеет, то к врачам обращаться не станет, она ответила что-то в том же духе и, прощаясь, академично, как принято у медиков, называла его по имени-отчеству. Но Николай Петрович, доказывая, что Татьяна Андреевна, хоть врач, но одновременно и комсомолка, предлагал отчества отбросить. Возвращаясь домой, он всерьез воображал, как продолжит знакомство, но на другой день закрутился в райкоме, а потом улетел в отпуск.

…Вдохнув продезинфицированный воздух поликлиники, Шумилин неожиданно почувствовал, что разом исчезли все неприятные симптомы. «Сильна родная медицина!» — недоумевал он, заказывая в регистратуре свою карточку. Прием шел к концу, и очереди совсем не было.

Первый секретарь заглянул в комнату: Таня склонилась над столом и, поправляя челку, быстро заполняла пухлую, с многочисленными вклейками и вкладышами историю болезни. «Вот уж поистине книга судеб!» — грустно подумал Шумилин.

Таня подняла глаза на вошедшего и улыбнулась:

— Заходите. Вы загорели.

— Только не говорите, что поправился. Сейчас, когда хотят сделать комплимент, говорят: похудел.

Она оперлась щекой на руку, еще раз внимательно посмотрела на пациента и добавила:

— Волосы выгорели… Я вас слушаю.

А ему стало вдруг неловко пересказывать свои хвори, но делать было нечего, и он по возможности с юмором поведал про то, как, бороздя черноморские воды, чуть не потерпел аварию и не затонул во цвете лет и как после этого его начали посещать не очень-то приятные ощущения. «Умоляю спасти!» — закончил он. Но Таня не разделяла веселья: по ее словам, сначала, видимо, у него было обычное кислородное голодание от длительного пребывания под водой, но потом он сильно испугался, а это уже нервный срыв, хотя, по правде сказать, ничего страшного.

— Жить буду — петь никогда! — неожиданно для себя повторил Шумилин одну из чесноковских прибауток.

— Петь можно, а вот нервничать нужно меньше, полнее отключаться от работы и ни в коем случае не фиксироваться на неприятных ощущениях. Да еще и отдыхать мы не умеем! — вздохнула Таня.

— Вот так, да? А как нужно отдыхать?

— Это индивидуально: одному нужна тишина, а другому — музыка, шум…

— Музыка?.. Хорошо. Я вас приглашаю в дискотеку — научите меня отдыхать!

— Никогда не была в дискотеке, но у меня, к сожалению, сегодня дела.

— Нужно отключаться.

— Усвоили! А вам можно в дискотеку?

— Необходимо!

— Ну, хорошо. Только я маме позвоню. Вы зря улыбаетесь — просто чтоб она сегодня сына из сада забрала… А может, все-таки в другой раз?

Но Шумилин уже