Синдром разбитого сердца - Елена Михайловна Минкина-Тайчер

очередь медсестры, сразу всполошились, потому что решили, что его заранее прислали на замену доктору Каплану. Кто же не знал, что всеобщий любимчик, сочинитель анекдотов и дразнилок, добрейший Борис Ефимович Каплан подал документы на выезд в Израиль после того, как его совершенно готовую диссертацию третий раз подряд не включили в план Ученого совета. И хотя парторг больницы Лидия Ивановна Финогенова продолжала бубнить, что предателей Родины никто так легко не отпустит, даже санитарка тетя Люба понимала, что наступили другие времена и недалек час прощания с любимым доктором.

Так вот, по поводу Балановского. Оказалось, Сергей Петрович в свои тридцать с лишним лет (ровесник Каплана!) только что окончил медицинский институт. А до того работал медбратом в травматологическом отделении института Склифосовского. И все потому, как он сам рассказал, что боялся после школы не пройти в медицинский и решил начать с медучилища. Вот и считайте: три года училища, четыре – работы в Склифе, шесть лет института, год интернатуры. За это время жениться успел, даже два раза, от первого брака – дочь, от второго – еще две, теперь только всех прокормить!

Надо признать, сестры немного удивились. Ведь речь шла не о каком-нибудь бедолаге из Тульской области, который только через медучилище и может прорваться в институт. А Сергей, как рассказала сама Лидия Ивановна, был внуком знаменитого профессора Балановского, ныне покойного, но не забытого, поскольку многим современным нейрохирургам повезло у него учиться. Да одна фамилия чего стоила!

Кто мог знать, что на медучилище когда-то настояла Серегина мать Нюра – вовсе не Балановская, а Печенкина, такая вот разница в фамилиях. Нюра Печенкина по простоте душевной считала путь в медучилище наиболее надежным – и специальность в руках, то есть верный заработок, и в институт легче принимают. И вообще, институт не волк, в лес не убежит. Да, именно Нюра, сколько бы Ирина Петровна Балановская ни повторяла, улыбаясь: «Голубушка, тебя зовут Анна – прекрасное, королевское имя». Мать послушно кивала, но свое место знала, поскольку была не королевой, а простой домработницей, хоть и при хорошем доме.

Ирина Петровна

Поздней осенью пятьдесят четвертого года Ирина Петровна, участковый детский врач Красносельского района, подобрала Нюру на улице, а точнее – в собственном дворе на скамеечке. Она просто не смогла пройти мимо зареванной девицы от силы лет пятнадцати, в платке и нелепом плюшевом жакете.

– Баушка, – девчонка постаралась скрыть слезы, – баушка, не скажете, как мне отсюдова до вокзала добраться?

Ирина Петровна тихо содрогнулась при слове «баушка», но тут же рассердилась на себя. Петеньке, ее единственному сыну, могло бы исполниться сегодня тридцать четыре, ей самой пятьдесят шесть – бабушка и есть. Только без детей и внуков.

Историю с поездкой в Москву придумала Нюрина старшая сестра Лидия. В конце пятьдесят третьего, когда широко стали вводить новые паспорта, появилась призрачная надежда, что и в село придет новая жизнь. Как же! Были бесправные колхозники и остались. Чтобы получить для Нюры справку в сельсовете сроком на один месяц, Лидка отдала председателю двух молоденьких курей и двадцать рублей в придачу. Это ее школьный учитель надоумил. Мол, если ребенок до шестнадцати лет сумеет попасть по справке в город и найти какую-нибудь работу, то при большом везении сможет и паспорт там получить, и прописку. А уж если стукнуло шестнадцать – считай, пропало, навсегда припишут к колхозу. Шестнадцать Нюре исполнялось через пять месяцев, поэтому Лидка спешила, даже с председателем не торговалась, хотя могли бы в другом разе и на десяти рублях сойтись.

Только не надо думать, что Лидия так самоотверженно боролась за будущее сестры ради самой Нюры, – просто хата у них была очень тесной. Мама еще два года назад надорвалась на ферме, говорили, кила у ней защемилась – пока лошадь выпросили, пока везли по ухабам до центра, она и отмучилась. Отец в сорок третьем пропал без вести, а под самую зиму в деревне пожар случился, пять домов захватило. Они с сестрой хоть и с краю оказались, но сени сгорели начисто. Кое-как заложили стену старыми досками – настоящий-то ремонт одним не потянуть! И тут как раз к Лидке посватался Иван Макарыч. Хороший человек, но бездомный и без одной руки. Такая выпала судьба, что, пока он на фронте воевал, а потом по госпиталям валялся, жена с детишками померли от лихорадки, а дом соседи растащили на дрова. И то подумать – три года без хозяев простоял. Нюра и сама понимала – чай не маленькая, – что привести Ивана Макарыча Лидии некуда. Даже если она на печку переляжет, отгородиться не получится – теснота!

Вот и поехала Нюра в город одна-одинешенька. Лидка, правда не поскупилась, мамин парадный жакет отдала и два платья, не говоря про исподнее, но где искать младшей сестре работу, она и сама не знала. В городе людей много – кто-нибудь подскажет!

Поезд из Костромы приходил на Ярославский вокзал, а больше ничего Нюра не запомнила. Целый день прослонялась по окрестным переулкам, потом на трамвае проехала несколько остановок – хоть согрелась. Ни в магазинах, ни в лавках о работе даже разговаривать никто не стал – сразу гнали прочь. У одной тетеньки с ребенком стала спрашивать, как в няньки устроиться, но та сказала, что без прописки незаконно. Только и оставалось, что сесть в чужом дворе на лавочку, выплакаться и ехать обратно.

Кирилл Федорович Балановский не слишком обрадовался появлению Нюры в их доме. В прежние времена, когда они с женой и сыном жили в просторной квартире с библиотекой и роялем, а при кухне находилась отдельная комнатка для прислуги, было бы уместно пригласить домработницу. Сколько может его ненаглядная Иринушка и прибирать, и варить, и по лавкам бегать, и при этом детей лечить по всему району! Но в недоброй памяти тридцать девятом по глупейшему бездарному доносу профессора арестовали, сына Петю отчислили с первого курса медицинского института, а квартиру отобрали. К счастью, Ирина Петровна уже давно лечила детей у всех вершителей судеб своего района от зав. райисполкомом до местного управдома, поэтому их с Петей не окончательно выселили, а предоставили две смежные комнаты в большой угловой квартире, где проживали еще четыре семьи. Они даже сумели перевезти книги и рояль. Петя устроился санитаром, а по вечерам самостоятельно продолжал изучать медицину. Отречься от отца он категорически отказался.

Грянувшая вскоре война принесла Ирине Петровне одно за другим неожиданную радость и страшное, смертельное горе. В январе сорок второго года Кирилл Федорович возвратился домой живым и практически