Людоед - Александр Юрьевич Сегень

— легко ответила Регина. — Я про это тоже уже до фигищи прочитала. Природа происхождения никому не ясна. Чаще всего никакого вреда людям не приносит, только на уровне испуга. В редких случаях наносит ушибы. Летят камни, мебель. Тогда возможны увечья. Но у нас, похоже, безобидные барабашки. Скромные и застенчивые. При нашем появлении улепетывают.

— Дактилоскопию не будем заказывать?

— Обойдемся. Если это он, то рано или поздно появится лично и скажет то, что хочет донести до нашего сведения.

— А вот ночью ты стонала, причем сладострастно, это что тебе снилось?

— Не помню.

Он посмотрел Регине в глаза и понял, что она врет, все-то она помнит. Ей снились темные чащи, но не с Назаром.

Позавтракав, они расписали, в какой серии под какого Сталина будут гримировать Белецкого. Вообще же сценарий близился к завершению, серии распределились по таким темам:

1) репрессии при Ежове, гнида Дукельский;

2) расстрелянный Рютин, затюканный Пудовкин, не слишком прославленный Барнет;

3) Александров превращен в комедианта;

4) Пырьев мечтал о Достоевском, а снимал всякую хрень;

5) преследование Довженко и патологическая любовь к фильму «Чапаев»;

6) Экк, утверждение звукового кино и весьма скромное цветное;

7) Ромм, лениниана, появление образа Сталина в художественном кино;

8) репрессии при Ягоде, гибель Шумяцкого и вместе с ним конец идеи создания советского Голливуда;

9) Эйзенштейн от «Броненосца» до «Невского»;

10) раздел Польши и кино во время войны, Эйзенштейн от «Невского» до «Грозного», смерть великого режиссера;

11) министр кино Большаков, фильм «Молодая гвардия», исковерканный цензурой;

12) эпоха малокартинья;

13) плачевное состояние советского кино в начале пятидесятых и его небывалый всплеск после смерти Сталина.

Триггер

В июне Сапегин получил по электронке готовый сценарий, но с ответом не спешил целую неделю. Они сидели в своем Габаеве как на рукавицах, небрежно разбросанных повсюду наркомом Ежовым. Дожди кончились, они купили крутые велосипеды и гоняли на них по окрестностям. Назар несколько раз привлекал к себе внимание прохожих, но на уровне: «Глянь-ка, это же этот... Ну как его...? Ну этот...» И Регина теперь иногда дразнила: «Этот, ну этот, обедать будем?», «Этот, винца на вечер купим?»...

В мучительном ожидании даже таилась некая особая прелесть, если бы не одно «но». После той бильярдной ночи у флейты произошел явный сбой. Раньше Регина слышала ее призывное пение утром, днем и ночью, теперь же музыкальный инструмент брал себе отгул то утром, то днем, то ночью, а то и дважды в сутки не подавал звуков. Белецкий поначалу втайне возмущался, а потом неожиданно понял, что его даже вполне устраивает некое снижение активности рыжей бестии.

«Hier kommt die Sonne», — наконец на своем немецком запел айфон Белецкого. Назар любил оригинальничать, и все звуки для своего айфона записывал, выхватывая куски из чьих-то музыкальных произведений. Сейчас у него стоял отрывок из песни «Рамштайна», грубо произносимые слова сопровождались бессловесным женским пением, несколько жутковатым.

На экране высветилось имя Сапегина.

— Прочитал, — мрачно заявил Илья Кириллович. — Прочитали. Приезжайте, поговорим.

Голос гендиректора «Весны» не предвещал ничего хорошего. И когда они вошли в его кабинет, поняли: все пропало!

— Чё? — так и спросила Регина. — Неужели хреново?

— Хреново, телепузики, хреново! — гневно ответил Сапегин. — Вам такие деньжищи, можно сказать, материальные средства. А вы как-то левой ногой. Триггера у вас нет, вот чего! Где триггер? Без него все уж слишком обычно.

— Но ведь синопсис вам нравился... — робко промямлил Белецкий.

— «Синопсис, синопсис...» — Сапегин стал нервно расхаживать по своему роскошному кабинету. — Нужен триггер. Знаете, что это такое?

— Спусковой курок, — ответил Белецкий.

— Умница, мальчик, — продолжал говорить издевательским тоном Сапегин. — Ну-ка, в Интернет. Что там?

Назар, недовольный тем, что их так унизительно топчут, залез в айфон, нашел, стал читать:

— «Событие, вызывающее у человека, больного ПТСР... посттравматическим стрессовым расстройством... внезапное репереживание психологической травмы...» Мы что, для больных ПТСР сериал будем делать?

— Будет вам триггер! — вдруг воскликнула Шагалова. — Точнее, он уже есть, но еще не прописан в сценарии.

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался Сапегин.

— Ведущий рассказчик, то есть Назар Белецкий, от серии к серии будет выступать в образе Сталина разной поры, в первой серии молоденький, дальше постарше, еще старше — и так до последних дней тирана.

Эту находку они еще не вставили в сценарий, сомневались, получится ли у Назара вытянуть Сталина от начала до конца.

— О, это уже что-то, — сбавил лавину гнева Сапегин.

— Триггер вам нужен! Вот вам и триггер, — продолжала Регина. — И рассказывать он будет не в третьем лице, а в первом, от лица самого Сталина, типа: «Да, я на них разозлился, а вы как хотели? Да, я стал их топтать, очень хотелось спесь с них согнать, а как бы вы на моем месте? Да, я посылал людишек на смерть огромными рулонами, но разве людишки не заслуживают? Хотите знать мои мотивации? А никаких мотиваций. Если есть мотивация, уже не так интересно и не так таинственно. Мотивация все упрощает. Настоящий убийца убивает без мотиваций. Как настоящий путешественник отправляется в путь только ради самого путешествия». «Хотите знать, сколько у меня было баб? А вот не скажу! Я не из тех, кто выбалтывает интимные секреты». Он будет говорить со зрителем сам, но не кающимся грешником, не на исповеди и не как преступник, пытающийся на суде скрыть свои злодеяния, а как величайший злодей, швыряющий в морду зрителю: «Да, я такой! Но я исполин, а вы — лилипуты!» Наш зритель, знаете ли, давно не получал по рылу. И ему это понравится, вот увидите.

— Это так? — спросил Сапегин у Белецкого.

— В общих чертах да, — произнес Назар, потрясенный тирадой рыжей бестии, любуясь ею.

— Так что же вы, черти, в сценарии это никак не обозначили! — уже радуясь, воскликнул Сапегин.

— Не хотели все секреты сразу вываливать, — уже увереннее в себе ответил Белецкий.

— Думали, мне ваша лажа понравится?

— Нет, мы думали, она не понравится, — сказал Назар, — а мы вам тут как раз триггер и выложим. Спецэффект.

— Спецэффект... Психологи, блин! А ты сумеешь такого Сталина сыграть, господин Белецкий? Шевелюру-то придется обкорнать.

— Я уже репетировал, — соврал Назар.

— Точно? — засмеялся Сапегин. — А может, Регина Альбертовна сыграет Сталина? У нее