Русский клуб - Владимир Дэс

– Ты это о чём, милок? – заговорил он угрожающе.

– Да это я так, просто вспомнил молодость, – ответил Глеб, уже понимая, что денег не получит и пора выбираться из этого логова.

До Глеба стало доходить, что он попал либо в секту, либо в одну из западных церквей, потоком хлынувших в Россию. Он слышал, что свобода рынка, которую принесла перестройка, допустила и свободу религиозных предпочтений для граждан бывшего СССР.

Как только объявлялся новый мессия, тут же им назначалась новая дата конца света и появлялись последователи. Особо ценились всегда люди с капиталами, что, очевидно, и произошло с бабой Маней, одинокой и состоятельной женщиной. Каждому новоявленному пастырю, помимо паствы, нужно есть, пить, одеваться, а это деньги. То есть то, на что замахнулся откуда-то вдруг взявшийся Глеб. А это становилось опасно. Из-за красивых цветников и подстриженных ёлочек стали появляться довольно упитанные братья-бородачи.

Глеб, забормотав, что у него билеты на поезд и что он был рад повидать бабу Маню, но надо идти, быстро развернувшись, выскочил из беседки и одним махом проскочил в калитку.

И побежал.

Но никто за ним не гнался.

От этого визита осталось ощущение, что Глеб побывал в какой-то вязкой жидкости, а выскочив оттуда, вдруг понял, какой чистый и прозрачный воздух вокруг.

Жаль было бабу Маню, в прошлом весёлую и добрую женщину. Уж кто там в этой секте был пророком – баба ли Маня, бородач или другой мессия, Глеб не разобрался, да и желания не было.

Так закончилась очередная попытка получить первоначальный капитал.

Глеб совсем упал духом, но случайно встретил друга детства Вову Мосягина. Родом он был из соседнего Миловке села Бритово, и летом они вместе ходили на рыбалку, по грибы, играли в футбол. Со временем родители Вовы перебрались в Нижнеокск, и так совпало, что они с Глебом стали жить в одном доме. И уже тогда начали заниматься мелким «бизнесом», продавая ровесникам фотографии Фантомаса.

Однажды Глеб в очередной приезд к деду Якову стал жаловаться на друга Вовку Мосягина, который зажилил пятнадцать копеек с их общего дела. На это дед Яков сказал:

– Там, где начинаются деньги, заканчивается дружба. Если ты хочешь иметь друга на всю жизнь, не имей с ним никогда никаких денежных отношений. И вообще, в дружбе деньги – это первый шаг к ненависти и предательству.

С годами стало ясно, как был прав дед Яков в вопросе несовместимости дружбы и денег.

В чём причина?

В алчности людей?

В инстинкте самосохранения?

Несмотря на эти вопросы, Глеб и у Мосягина попросил денег. Вова сказал, что свободных денег нет, но есть одна штука, и вытащил из своего портмоне помятую половинку тетрадного листа.

Это была расписка.

Какой-то узбек Мирзо Бабур признавал за собой долг в пятьдесят тысяч рублей безымянному предъявителю расписки, с подписью и адресом, а также с указанием его родственника, который в случае чего вернёт долг. Этой суммы как раз хватало на покупку «видиков».

Куда делся сам должник, Вова не знал и деньги считал совсем потерянными. Но у Глеба в Ташкенте был институтский товарищ. Глеб попросил Вову отдать ему эту расписку. Просто так, как другу. Но Вова ответил, что «просто так» теперь никто ничего никому не делает, но вот ему, как другу детства, он готов продать эту расписку всего за сто рублей. И долг по этой расписке он может забрать себе, если найдёт этого Бабура.

Путём неимоверных усилий Глеб дозвонился до своего узбекского товарища. Тот сказал, что не знает никакого Мирзо Бабура, а услышав фамилию поручителя должника, ответил, что это уважаемый человек в Узбекистане, директор крупного хлопкового совхоза, зарабатывает миллионы и долг за своего родственника обязательно вернёт. И дал его телефон. Глеб созвонился с родственником, и тот подтвердил, что деньги по расписке отдаст.

Глеб выкупил за сотку грязный клочок бумаги у Вовы Мосягина, который был рад и этим деньгам, предполагая, что никто никаких денег не отдаст.

Глеб взял билет на самолёт в Ташкент, отправил телеграмму уважаемому родственнику должника и вылетел в Узбекистан.

В аэропорту Ташкента его встретил очень старый человек в тюбетейке, майке и ватном халате, спереди на котором висело несколько орденов Ленина. С аксакалом все вокруг здоровались и даже ему кланялись.

Глеб отдал старику расписку, тот её прочитал и махнул Глебу: мол, иди за мной.

Они вышли из здания аэропорта. Старик сам сел за руль белой «Волги», и они покатили за город.

Кругом, насколько хватало глаз, тянулись хлопковые поля. Чёрные кусты хлопка, холодный резкий ветер и рваный полиэтилен, болтающийся до самого горизонта, – вся эта мрачная атмосфера ещё более испортила и так не совсем оптимистическое настроение Глеба.

Они выехали за пределы полей, и дорога пошла в предгорье. Долго плутали, пока впереди не показалась кошара со сломанными воротами, полуразрушенным забором из булыжника и несколько крытых загонов для овец.

Въехав внутрь, машина остановилась. Кругом не было ни души.

Старик вышел из машины, открыл багажник, достал оттуда потёртый объёмный рюкзак, подал его Глебу.

– Иди, – показал он рукой на дверь загона, у которого они остановились, – там деньги. Бери, сколько надо, и я отвезу тебя назад в аэропорт.

Глеб вошёл в помещение. Там на деревянных палетах лежали кубы из денежных пачек, примерно метр на метр, перетянутые бечевой.

Глеб обомлел.

Подошёл к ближайшему. Этот куб был сложен из червонцев. Следующие кубы – из двадцатипятирублёвок, пятидесятирублёвок, а последний – из сторублёвых пачек. Глеб обошёл их все и остановился около куба с сотками. Решил взять как можно больше денег, раз разрешили, и набил рюкзак пачками по сто рублей.

Многие пачки были подгнившие, и Глеб тщательно выбирал, выдёргивая из куба те, что были поцелее. Руки его дрожали, от жадности он потерял голову и так набил рюкзак, что еле его поднял. Он никогда не думал, что деньги могут быть такими тяжёлыми.

Но своя ноша не тянет.

Радостный, он доволок рюкзак до машины и бросил его в багажник. Боялся, что старик начнёт пересчитывать деньги и поймёт, что Глеб взял намного больше долга, но дед даже не посмотрел на рюкзак, а спокойно завёл машину, и они поехали назад.

По пути Глеб спросил уважаемого аксакала, откуда у него столько денег и почему они так небрежно хранятся? Тот пояснил, что его совхоз зарабатывает миллионы от продажи хлопка. Продали много, получили много, а тратить негде и не на что. Деньги большие, поэтому их хранят в кошарах, в горах – это