Русский клуб - Владимир Дэс
Русский клуб читать книгу онлайн
Перед читателем – колоритный и жесткий роман о «лихих девяностых». В лучших традициях Салтыкова-Щедрина за названием вымышленного города здесь угадывается настоящий, за «говорящими» фамилиями героев – реальные исторические персонажи.
Смелый парень в начале перестройки создает собственную компанию, и его бизнес развивается очень быстро. Но на каждом шагу будущий крупный деятель провинциального региона сталкивается с проблемами. Как избежать бандитских наездов? Кому из завистливого окружения можно доверять? Как уберечь близких? Чего ждать от власти? И как сохранить не только компанию, но и самого себя в эпоху перемен?
Эта книга – о причудливости судеб в трудные времена, о высоких ставках и потерях, о риске, чутье и мужестве выбора. Мудрый и чуть с прищуром взгляд автора подсвечивает такие детали, о которых ранее принято было молчать. Прочтите роман – ваше представление об эпохе станет объемней.
Её увезли в больницу.
Из больницы она вышла сильно похудевшей. Ей дали больничный на три дня. Все три дня она пролежала дома, а на четвёртый вышла на работу.
Теперь к мужчинам она стала абсолютно равнодушна.
Но «кока» Валя очень любила крестника и, видя, как Глеб бегает, ищет деньги и переживает, предложила ему все уже ненужные ей сбережения.
Глеб этими деньгами закрыл первые траты на аренду помещений и аванс персоналу, но у него не было главного – денег на видеомагнитофоны для всей своей сети салонов.
Больше денег никто не давал.
И те люди, кого он уже вовлёк в этот проект, его начали дёргать: «Ну что? Когда начнём работать?»
Глеб уже совсем отчаялся, но как-то, копаясь в документах родителей, неожиданно наткнулся на облигацию государственного займа. Это была красивая бумажка выпуска 1951 года, с видом высотного здания МГУ и номиналом в десять рублей. Глеба как током ударило: «Какой же я идиот! Надо как можно быстрее ехать к бабе Мане, она точно денег даст!»
Баба Маня была соседкой по коммунальной квартире в Ленинграде, где Глеб жил, учась в университете.
Сама она была коренная петербурженка, но, оставшись одна, завербовалась на Дальний Восток, как и родители Глеба. Там она работала кассиршей в промысловом тресте по добыче золота и выдавала зарплату. Но, помимо зарплаты, она ещё выдавала облигации государственного послевоенного займа на восстановление народного хозяйства. Они, как правило, составляли до десяти процентов от зарплаты, а зарплаты были большие. И если деньги промысловики брали, то облигации, даже после того, как расписывались в их получении, оставляли на столе или бросали в мусорную корзину. Они им были не нужны.
Облигации номиналом от 10 до 200 рублей выдавались с 1947 по 1957 год с обещанием погашения через двадцать лет.
В каждой семье Советского Союза были такие облигации. В трудовых коллективах на общих собраниях принимали обязательства: всем работникам выкупить облигаций на определённую сумму. Надо было помочь государству. Люди были патриотичные. Облигации покупали, но они не ценились. Что будет через двадцать лет – неизвестно. Поэтому эти цветные листочки, похожие на красивые фантики от конфет, использовали в своих играх дети.
А баба Маня, тогда ещё крепкая Мария Петровна, складывала оставленные промысловиками облигации в чемодан, а во время отпуска привозила их в родной Ленинград, в свою коммунальную квартиру, где в её маленькой комнате стояло несколько тридцатилитровых фляг из-под молока. Раньше она работала бухгалтером в мясо-молочном совхозе. Вот оттуда и прихватила с собой эти фляги – она всегда была женщиной запасливой. Сложив привезённые облигации в вымытые и просушенные фляги, она отбывала опять на прииски.
И так десять лет.
По окончании вербовки она вернулась в Ленинград с льготной пенсией, и в добавок у неё скопилось пять фляг, доверху набитых облигациями.
Глеб сдружился с бабой Маней.
Её жильё было типичным для одиноких коренных ленинградок: никелированная кровать, на которой возвышались перины и пять разного размера подушек, а на прикроватной тумбочке ветхий томик жития какого-то святого. Дверь и окно были завешены тяжёлыми шторами оранжевого бархата. Круглый стол на одной массивной ножке всегда был застелен ажурной скатертью. Комод, на котором стоял зеркальный трельяж, был покрыт белой вышитой салфеткой. Два дубовых кресла с подлокотниками в виде львов. А над ними висел огромный жёлтый абажур с кистями.
Глебу нравилось долгими дождливыми вечерами сидеть с бабой Маней в этих креслах за чаем и с интересом слушать её рассказы о дальневосточном крае, его людях и богатствах. Ему этот край казался родным. Именно туда уехали за лучшей жизнью его родители.
У бабы Мани не было детей, и она воспринимала Глеба как родного, называла не иначе как «сынок», подкармливала и гладила по голове. Делилась с Глебом своими планами на жизнь, мечтая вслух, как использует накопленные облигации.
А Глеб, отучившись, уехал из Ленинграда и не узнавал больше, как сложилась жизнь бабы Мани. Закрутился, завертелся.
В восьмидесятые годы стали облигации гасить, и номинал их после «денежной реформы Хрущёва» уменьшился в десять раз. Но при таком объёме, который скопился у бабы Мани, это всё равно были приличные деньги.
И Глеб поехал к бабе Мане в Ленинград. В коммуналке от соседа-архивариуса узнал, что она купила себе большой дом на окраине города. Глеб поехал туда. Это было недалеко от станции метро «Автово», прямо за Красненьким кладбищем.
Дом бабы Мани был странный: с большими белыми крестами на каменном заборе и церковной маковкой посреди крыши.
Он долго стучал в окованную медью дверь, которую с большой неохотой приоткрыл какой-то бородатый дядька крепкого телосложения, в сапогах и длинной косоворотке.
Вместо ответа на вопрос Глеба «Здесь живёт баба Маня?» мужик начал расспрашивать, кто он такой и откуда знает «сестру» Марию. После объяснения, что Глеб хочет повидаться с бабой Маней, которая называла его «сынком», калитка распахнулась. Кругом были чистота и порядок: подстриженная травка, ухоженные клумбы и цветы, дорожки, посыпанные песком.
Глеб всё прикидывал, куда он попал. Но ничего путного не придумал. Как-то незаметно подошла баба Маня. Глеб бросился к ней обниматься, но его остановил бородач.
– Остепенись, братец, – сказал он Глебу.
Было видно, что баба Маня узнала его. В её глазах мелькнула радость, но быстро потухла. Они прошли в беседку, и она, помолясь на куполок крыши дома, присела напротив Глеба.
– Как поживаешь, сынок? – спросила она ровным тихим голосом.
Глеб на радостях, что нашёл её, выпалил в одно дыхание и про перестройку, и про свободу, и про кооперативы, и про нужду в деньгах.
Баба Маня сжала губы и, уже колким взглядом посмотрев на Глеба, сказала:
– А ты понимаешь, сынок, что всё от Создателя? И надо не брать, а отдавать ему всё до последней нитки, чтобы получить милость. Ты, как я поняла, хочешь взять не отдавая?
– Да нет, – ответил Глеб. – Я хотел у тебя попросить денег взаймы, я заработаю и всё тебе отдам, – и, уже теряя уверенность, добавил: – с процентами. Я же помню, сколько у тебя было облигаций…
Лучше бы он этого не говорил. Баба Маня тут же сжалась, а бородатый мужик, наоборот, вдруг как бы увеличился в размерах, и руки его стали
