Аристотель и Данте Погружаются в Воды Мира - Бенджамин Алире Саэнс

— Ну, конечно. Меня зовут мистер Арт Энджел, и я представляю небольшую туристическую компанию Jaime, Lilly & Ari Incorporated с офисами в Сан-Антонио, Хьюстоне, Далласе, Альбукерке и нашим новым офисом в Эль-Пасо. Мы специализируемся на недорогом отдыхе, потому что считаем, что каждый заслуживает отпуска.

— Я нахожу эту философию весьма похвальной.

— Похвальной?

— Да, да, похвальной. Вполне.

— Итак, как я уже говорил, мистер Кинтана, это ваш счастливый день. Вы были выбраны для того, чтобы воспользоваться нашим пакетом услуг на конец лета. Это предложение включает в себя два с половиной дня кемпинга в Клаудкрофте, штат Нью-Мексико, с остановкой в сказочном национальном парке Уайт-Сэндс. Белые дюны состоят из кристаллов гипса, которые никогда не нагреваются даже в самые жаркие летние дни и создают идеальные условия для пеших прогулок босиком, идеально подходящие для людей, испытывающих антипатию к обуви.

— Антипатия? Вас учат этим словам на конференциях по продажам?

— У вас, должно быть, сложилось ошибочное впечатление об образовательном уровне наших продавцов.

— Ну…

— Как я уже говорил, белые дюны предлагают прекрасную возможность побродить босиком. Начиная с дюн, пейзаж на всем пути до Клаудкрофта просто потрясающий, и вам не нужно иметь никакого опыта кемпинга, чтобы принять наше предложение. Транспортировка и все расходы будут полностью покрыты нашей компанией.

Внезапно на другом конце провода воцарилась тишина.

— Данте? Ты здесь?

А потом я услышал, как он прошептал:

— Ты серьёзно, Ари? По-настоящему?

Я кивнул в трубку.

— Не плачь.

— Я не собираюсь плакать.

— Нет, собираешься.

— Если я захочу плакать, я буду плакать. Ты не можешь указывать мне, что делать. — А потом я услышал, как он плачет. Но затем он взял себя в руки. — Разве мне не должен быть двадцать один год, чтобы принять более чем щедрое предложение вашей компании?

— Нет, — сказал я. — Всё, что нужно нашей компании — это подписанное заявление от родителя или законного опекуна.

На другом конце провода снова воцарилась тишина.

— И мы проведем всё это время одни?

— Да, — прошептал я.

— Ты самый невероятный человек, который когда-либо ходил по планете Земля.

Я улыбнулся в трубку.

— Возможно, ты будешь думать иначе, проведя со мной три дня. Может быть, это будет противоядием от влюблённости в такого парня, как я.

— Мне не нужно противоядие. Так получилось, что у меня нет никакой болезни.

— А мне нужно — подумал я. — Я настолько помешан на любви, насколько это вообще возможно.

Двадцать восемь

Дорогой Данте,

Я спустился в подвал, чтобы проверить походное снаряжение. У моего отца это прекрасно организовано. После каждого похода он всё проветривает, прежде чем убрать. И он следит за тем, чтобы снаряжение было чистым и готовым к следующему походу — за исключением того, что мы уже давно не ходили в поход. Я внимательно осмотрел снаряжение: палатку, два керосиновых фонаря, спальные мешки, небольшую походную печь на пропане, пустой баллон с пропаном и пару брезентов. Всё аккуратно сложено на полке, которую он соорудил сам. Я помню, как помогал ему собирать полки, когда учился в пятом или шестом классе. На самом деле я не очень-то помогал. В основном я просто стоял там и наблюдал за ним. Единственное, что я действительно помню о создании полок — это тихая лекция моего отца об уважении к пилам. — Если тебе нравится иметь пальцы, тебе лучше быть внимательным и оставаться сосредоточенным. Конечно, на самом деле он не учил меня пользоваться пилой. Он никогда не подпускал меня слишком близко, когда рубил дрова. Я думаю, что, возможно, моя мать прочитала моему отцу собственную лекцию обо мне и пиле.

Когда я думаю об этом сейчас, мне кажется, что моя мать всегда слишком опекала меня. Раньше я думал, что она просто любит командовать. Но теперь я совсем не думаю, что она умеет командовать. Думаю, она всегда боялась потерять меня. И, наверное, этот страх проистекает из её опыта общения с моим старшим братом.

Помню, как ты говорил мне, что всегда анализируешь своих родителей. И теперь я начинаю анализировать своих. Когда мы получили дипломы по психологии?

Я закрыл свой дневник и посмотрел на Ножку, которая лежала у моих ног.

— Ножка, ты помнишь своих родителей? — Она посмотрела на меня и положила голову мне на колени. — Конечно, ты не помнишь. Я, я твой отец. И я тоже хороший отец, не так ли? — Какого чёрта мы разговариваем с собаками так, как будто они понимают те глупости, которые мы им говорим? Я приподнял её голову и поцеловал в собачий лоб.

Моя мать вошла в кухню и покачала головой.

— Это мило, что некоторые люди целуют своих собак. Но я проявляю любовь к собаке, когда кормлю её.

— Может быть, это потому, что ты любишь кошек больше, чем собак.

— Я правда люблю кошек. И так же люблю собак. Но мне не нравится, когда они в моей постели, и я не хожу вокруг и не целую их. — А потом она посмотрела прямо на Ножку. — И тебе повезло, что у тебя есть Ари в качестве твоего хозяина. Иначе ты бы спала во дворе, как любая добрая старомодная уважающая себя собака. — Она отрезала кусочек сыра, подошла к Ножке и скормила его ей.

— Вот так ты любишь собаку, — сказала она.

— Нет, мам, так можно собаку подкупить.

* * *

Мы с папой осмотрели походные принадлежности.

— Итак, вы с Данте собираетесь в поход?

— Что это за ухмылка у тебя на лице?

— Просто я пытаюсь представить Данте в походе.

Я не мог удержаться от смеха.

— У меня есть своя работа, предназначенная для меня. С ним все будет в порядке.

— Раньше мы все время ходили в походы.

— Почему перестали?

— Не знаю. Тебе нравилось ходить в походы. Ты всегда был серьёзным мальчиком. Но когда ты отправлялся в поход, ты, казалось, расслаблялся. Ты много смеялся и был в восторге от всего, что тебя окружало. Ты брал в руки всё, что мог, и снова и снова вертел это, как будто пытался докопаться до сути его тайны. Я помню, как впервые развел с тобой костёр. В твоих глазах было такое удивление. Тебе было, может быть, года четыре. И ты схватил свою мать за руку и закричал: — Мама! Смотри! Огонь! Папа разжёг огонь! Мне было легче, когда ты был маленьким мальчиком.

— Легче?

— Такой человек, как я, — он остановился. — Такой мужчина, как я, может показать ребёнку