Меркьюри - Эми Джо Бернс

Марли никогда раньше не была любительницей мясных рулетов, да и фанаткой мяса вообще. Она предпочитала попкорн, спагетти с каким-нибудь покупным соусом да диетическую колу. Стряпня Элизы вовсе не была идеальной, да и не готовилась, как изысканный паштет в кулинарной книге Бетти Крокер[13]. Но она всегда была сытной. И всем, кто собирался у Элизы за столом, не терпелось набить рот этим вкусным душистым теплом, ощущавшимся как объятие, стекающим по подбородку и утоляющим, казалось, все желания.

Марли не могла дождаться, чтобы снова это ощутить.

Они проехали мимо парка, затем через центральную часть города, где Элиза сильно сбавила ход «Линкольна», поскольку встречные стали махать ей, здороваясь. Сперва Энн, которая поливала перед домом вечнозеленую пахисандру. Затем пастор Холлис помахал ей с крыльца небольшого особняка, где он жил в одиночестве. Последним их поприветствовал, коротко взмахнув рукой, владелец дома ритуальных услуг, находившегося на углу Холлоу-стрит. Элизе потребовалось вдвое больше времени, чтобы доехать до дома, чем Бэйлору, как бы он ни делал вид, что вовсе не торопится к родному крову.

– Слушай, что я скажу, ― заговорила Элиза, свернув на подъездную дорожку перед домом. Она помедлила немного, хотя стекла в машине были уже подняты и в салоне сделалось душновато.

Девушка решила было, что настал момент, когда Элиза спросит наконец, что именно видела Марли в день бейсбольного матча.

– В Бэйлоре очень многое от Мика, ― сказала миссис Джозеф.

Несколько мгновений в машине слышался лишь гул двигателя.

– Я не очень поняла, что вы имеете в виду, ― произнесла наконец Марли.

Элиза глядела прямо перед собой, ее точеное лицо казалось похожим на кошачье. Марли чудилось, будто между ними протянулась незаметная нить некой скрываемой от всех правды. Нить, зародившаяся в тот момент, когда миссис Джозеф постучала в ее дверь.

– Я имею в виду… ― Элиза заглушила мотор, ― …что он уже связан любовью.

– Ох… ― глухо отозвалась Марли, пытаясь найти название для глухой боли в груди, никоим образом не связанной с Бэйлором.

– Но не с какой-либо женщиной, ― продолжала Элиза, ― а вот с этим, ― указала она наверх, к небу.

Марли начала понимать, о чем идет речь.

– Вы хотите сказать… с крышами?

– С принадлежностью к Джозефам. С постоянным риском, тяжелым трудом, грязью. С тем, чтобы постоянно что-то старое сдирать и делать заново. ― Она немного помолчала. ― Это всегда будет на первом месте.

– Миссис Джозеф, ― решила сказать Марли, ― мы с Бэйлором не…

– Я говорю сейчас не о Бэйлоре… ― перебила ее Элиза и тут же запнулась. ― На самом деле речь о том, что для тебя всегда есть место за нашим столом, и чтобы заслужить его, тебе вовсе не обязательно встречаться с кем-то из моих сыновей. Оно твое.

Почему-то Марли почувствовала себя одновременно и благодарной, и униженной.

– Спасибо, ― ответила она.

В ответ Элиза небрежно взмахнула рукой и вышла из «Линкольна». Прежде чем двинуться к дому, она поправила на ушах зажимы жемчужных пусет.

На ярко выкрашенную террасу, заставленную геранями, выбежал Шэй и, увидев гостью, радостно закричал:

– Марли!

Сквозь москитную дверь девушка поглядела в сумрак прихожей и заметила силуэт прислонившегося к стене Уэйлона. Откинув с глаз челку, он открыл дверь. Затем поймал взгляд Марли и не отвел глаз. Она не почувствовала в себе жаркой вспышки, как бывало, когда встречалась глазами с Бэйлором. На сей раз это был медленно разгорающийся огонь. Тогда впервые, к своему стыду, Марли представила, что могло бы произойти, если бы именно Уэйлону, а не его брату, случилось подвезти ее до дома от бейсбольного поля в тот памятный день.

Бэйлор в тот вечер за ужином не появился. Как выяснилось, он каждый год спорадически исчезал из Меркьюри начиная с конца августа, поскольку был ценным игроком в составе родной школьной футбольной команды, ― к чему у Марли был абсолютно нулевой интерес. Бэй так и не извинился за то, как сердито высадил ее у дома и умчался тогда, летом. Со временем она свыклась с тем, что чем гуще багрянец на кленовых кронах, тем вероятнее отсутствие Бэйлора за ужином. И чаще всего воспринимала это предпочтительно.

Однажды дождливым октябрьским вечером Мик пришел ужинать изрядно взвинченным оттого, что Бэйлор уже не один месяц не может ему толком помогать на крыше. Он яростно размешивал у себя в тарелке чили[14], даже не замечая, что в какой-то момент соус выплеснулся через край.

– Пусть Бэйлор играет, ― сказал Уэйлон, подавая отцу салфетку. ― Он так хорош в футболе, что глядишь, и стипендию в колледже дадут.

Мик презрительно рассмеялся.

– Бэйлор слишком тупой, чтоб получить стипендию. Он будет кровельщиком, как и все мы.

У Уэйлона еле заметно дернулся уголок рта ― это было единственное свидетельство, что ему не по душе то, что сказал сейчас отец.

– Ну, а ты, Уэйлон? Ты ведь собираешься поступать в колледж, верно? ― спросила Марли и тут же об этом пожалела.

– Уэйлон будет вести семейный бизнес, ― резко сказала Элиза, притом глаза ее гневно и предупреждающе стрельнули в сторону Марли. Уэйлон протянул ладонь к руке матери и чуть склонил голову набок, словно пытаясь ее успокоить.

– У Уэйлона все будет в ажуре, ― взмахнул ладонью Мик, игнорируя слова жены. ― Главное, чтоб перестал блевать по стенам зданий.

Элиза открыла было рот, но промолчала. Разложила на столе, затем сложила салфетку. Что бы там ни хотела она возразить мужу, миссис Джозеф решила оставить это при себе.

После ужина Марли мыла в раковине посуду, а Элиза ее тут же вытирала. Недовольство миссис Джозеф проявлялось в том, как яростно скрипело кухонное полотенце по стаканам.

– Марли… ― Элиза вытерла руки и с резким хлопком швырнула полотенце на столешницу. ― Невозможно взять и заместить одного из моих сыновей другим.

Марли выронила посудную губку.

– Миссис Джозеф, я…

Но Элиза, вскинув ладонь, сразу оборвала ее слова.

– Когда Уэйлон окончит школу, ему придется заниматься семейным бизнесом. Потому не надо внедрять в его мозги какие-то иные соображения. Ты меня понимаешь?

– Понимаю.

Марли все надеялась, что однажды, в один из вечеров после семейного ужина, Элиза сядет с ней рядышком на диван и поинтересуется, как она себя чувствует в новой школе или по чему скучает в своем бывшем городке. Однако от Элизы она этого не дождалась. Та была всецело поглощена заботами о четырех своих мужчинах: кормила их, прибирала за ними, поправляла где надо.