Сердце женщины - Мухаммед Паруси Матви

* * *

Вечером Халима встретила мужа спокойно и весело, будто ничего не случилось. А после ужина и чашечки кофе подсела к нему.

— До сих пор мы жили в полном согласии, — начала она, — ты всегда был ласков со мной. Но то, что произошло вчера, расстроило меня. Ты не хочешь объяснить причину?

Абдальхамид с удивлением посмотрел на Халиму, глубоко затянулся и произнес:

— В чем дело, Халима? Почему такой тон? Ничего не произошло и не произойдет.

— Ты странно ведешь себя, Абдальхамид.

— Что же странного?

— Она блондинка?

— Ты говоришь загадками…

— Да?.. «В семь часов… на улице Баб аль-Джезира…»

— Не понимаю, о чем ты?

— Разве ты не встретился с ней у дома 33? Ведь она, несомненно, француженка. Горько разочаровываться, но у меня есть доказательства…

— Ты сошла с ума, Халима! Что за вздор! Мало мне забот!

— Это правда. Заботы тяжкие: ведь любить трудно, а часто и горько.

— Любить? Да о чем ты говоришь?

— О твоей любви к ней. Не будешь отрицать?

— Клянусь всеми святыми, Халима. Твои слова — плод воображения, пустые страхи.

— А почему ты опоздал вчера вечером? Я так волновалась. А ты даже не посмотрел на меня, был холоден.

— У меня болела голова. Мне надо было отдохнуть, прийти в себя.

— Раньше ты бывал и более утомленным и даже больным, но никогда так не обращался со мною, как вчера.

— Клянусь, Халима, поверь мне…

— Поверить? Как можно? «В семь часов вечера, номер 33, по улице Баб аль-Джезира, у телеграфного столба. Гвоздика, французская газета». И после этого верить?

Абдальхамид замер, как громом пораженный. Она наизусть произносит эти слова. Откуда узнала? Записка! Неужели он не уничтожил ее? Он привык уничтожать секретные бумаги, иногда даже глотал их. А что теперь делать? Рассказать обо всем? Но признание чревато опасными последствиями. Сейчас ему, как никогда, нужен домашний покой, потому что задание требует большого напряжения, железных нервов. Он колебался. Наконец решил во всем признаться. Халима смелая, все понимает и любит родину.

— Послушай, Халима, — наконец произнес он, — здесь нет никакой любовной истории. Свидание действительно было, но с одним подпольщиком… Ты ведь знаешь, какой момент переживает сейчас наш народ.

— Свидание с подпольщиком!.. Значит, ты участвуешь в борьбе? Но ты забыл, что мы хотели работать вместе.

— Это дело не для таких, как ты.

— Ты думаешь, что это дело мужчин, а не женщин?

— Да, правильно.

— Что же тут правильного, Абдальхамид? Теперь скажи, что это за дело? Доставка оружия?.. Диверсия на военных объектах?.. Демонстрации?.. Я готова на все, даже на смерть.

— Мы не можем рисковать вместе, Халима. Кто-то из нас должен остаться жить для наших детей, для двух наших мальчиков.

— Оставайся, а мне дай исполнить долг. Ты знаешь, мы уже давно договорились…

Абдальхамид видел, что Халима находится в возбужденном состоянии. Он стал успокаивать ее, просил подождать — ему было трудно принять верное решение.

— А почему ты вчера опоздал, что тебя так взволновало? — спросила Халима.

— Слышала о митинге, который устроил вчера наш лидер Фархат Хашшад{7} во дворце общественных собраний? Столкновений между собравшимися и колониальными войсками, которые окружили этот район, не было, хотя во время митинга и раздался выстрел.

Так вот, я должен был присутствовать там вместе с тремя товарищами. После митинга было решено выйти на демонстрацию. А если полицейские станут препятствовать, мы должны были бы оказать им сопротивление. Но когда мы пришли туда, то увидели, что полицейские обыскивают всех, кто входит в зал. При нас было оружие. Тогда мы решили, что все оружие возьмет кто-то один, после чего попытается проникнуть в зал. Если его арестуют, то он примет всю ответственность на себя. Мы тянули жребий, и пронести оружие выпало на мою долю. Я собрал пистолеты, разложил их по карманам и под курткой, а потом, простившись с друзьями, направился к двери. Ведь могло так случиться, что я их уже больше не увижу. Я шел, держа руки с двумя пистолетами под курткой, готовый дать выстрел в любой момент. Если будут настаивать на обыске, я пущу в ход оружие. Не знаю, чем я загипнотизировал полицейского, но он разрешил мне пройти. Знал ли он меня? Сочувствовал ли он национально-освободительной борьбе? Может, боялся народной мести, в том случае если б меня схватили у всех на виду? А может, счел меня за агента тайной полиции? Не знаю. Важно, что меня не обыскивали. Вскоре ко мне присоединились друзья. Мы прошли в туалет и я роздал оружие.

Однако когда я хотел проверить курок, пистолет неожиданно выстрелил. И собравшиеся, и полицейские заволновались. Но Хашшад, который в это время произносил речь, с иронией заметил, что маневры империализма здесь не будут иметь успеха и что подобные происки обречены на провал. Мы с вами, сказал он, пришли на этот митинг и уйдем с него как поборники мира и справедливости. Так искусно наш лидер Хашшад сумел запутать полицию. Митинг окончился, и все разошлись. Я незаметно выскользнул через маленькую дверь, предназначенную для служащих.

Халима жадно впитывала в себя слова мужа. Ее гнев улетучился, сердце было полно гордости.

— Прошу тебя, — воскликнула она пылко, — с этого момента считай меня тоже борцом сопротивления! Я могу принести пользу. Видишь накидку, в которую я кутаюсь? Разве она не поможет мне в выполнении поставленной задачи? Прошу тебя, Абдальхамид!.. Я хочу работать с вами!..

* * *

День ото дня Халима все больше интересовалась действиями движения сопротивления. Когда же наконец поручат ей выполнить какое-нибудь задание, настойчиво спрашивала она. Она участвовала в организации женских демонстраций, вступила в женскую секцию Конституционной партии, но этого было для нее недостаточно. Когда же наконец Абдальхамид пошлет ее на выполнение боевого задания?..

И вот однажды муж сказал:

— С сегодняшнего дня на тебя будет возложено ряд поручений. Но при одном условии.

— Что за условие?

— В любую минуту меня могут арестовать. Если со мной что случится, ты оставишь всякую политическую работу и посвятишь себя воспитанию наших детей. Я не говорю, что ты тогда должна вообще отстраниться от общественной деятельности, но прошу не принимать участия в выполнении опасных заданий. Знай, что это условие согласовано с подпольным руководством партии.

Халима согласилась. Пока ее желания отчасти уже исполнились, а будущее покажет…

В душе Абдальхамид спрашивал себя, сможет ли Халима оказать действенную помощь в их борьбе. Ведь она — женщина. Это мужчины созданы для тяжелого труда, борьбы, для тюрьмы, пыток и смерти. Да, традиционный взгляд на