Русский клуб - Владимир Дэс

Перед такими операциями всегда устанавливали сопровождение подозреваемого, то есть слежку за ним. Занимались этим сослуживцы Кального из службы наружного наблюдения. Они же ему об этом и сообщили по дружбе.

Глеб вначале не поверил. Все чиновники в своих районах воровали бюджетные деньги таким же способом: официально оформляли дворниками тысячу азиатов, а подметали улицы около ста человек. Деньги за девятьсот «мёртвых душ» делили, и половина этой суммы отправлялась мэру. Схема работала безотказно. Если возникали вопросы, то дворники, плохо понимавшие по-русски, убегали к себе в Среднюю Азию. Поэтому концы этих афер найти было нельзя. Глебу даже стало жаль мэра. Если уж сажать, то надо было сажать всех. Или менять саму систему, чтобы не было возможности воровать бюджетные деньги.

А так получается, что мэр просто мешает кому-то другому разворовывать бюджет Нижнеокска. Но очевидно, что спусковым крючком для «отмашки» на арест послу – жило то, что он не смог обеспечить в Нижнеокске нужное количество голосов для избрания жены губернатора в Госдуму.

Глеб тоже участвовал в этой избирательной кампании и считал, что часть вины за этот «провал» лежала и на нём. Пусть мэр довольно много попортил ему крови и неоднократно покушался на захват «Русского клуба», но он остался последним нижнеокчанином, не считая самого Глеба, в губернаторском правительстве. Поэтому Глеб решил предупредить земляка об его аресте.

Уже ночью, после того как ушёл Кальной, Глеб поехал в Зелёный Бор, где жила семья мэра. Боковыми дорожками прошёл к его даче. Не заходя в дом, вызвал хозяина.

На ухо рассказал, что ждёт его завтра. Тот так напугался, что, не сказав ни слова, вдруг убежал в дом. Глеб растерялся и не знал, что ему делать, а через несколько минут мэр вытолкнул к Глебу жену и двоих сыновей и громким шёпотом стал говорить:

– Вставайте на колени перед этим человеком!

Жена и дети ничего не понимали, а мэр, упав на колени, обхватил Глеба за ноги и стал бормотать:

– Спасибо! Спасибо, что спас меня и семью! Век не забуду, всю жизнь будем за тебя молиться! Клянусь всем сердцем!

Глеб еле вырвался от этого семейства и быстро уехал из Зелёного Бора.

Ночью он плохо спал, а утром помощница ему напомнила, что он сегодня должен ехать на ярмарку в резиденцию Деда Мороза.

За два дня до этого Глебу по прямой спецсвязи позвонил губернатор и сообщил:

– К нам в город приезжает из Великого Устюга Дед Мороз.

У Глеба невольно вырвалось:

– Настоящий?

– Ты ненормальный? Настоящих не бывает! Актёр какого-то театра. Проворные московские ребята организовали тур по России.

– Хорошая благотворительность, – сказал Глеб. – Пусть детей порадуют.

– Если бы! Эти «артисты» требуют штуку баксов, иначе маршрут его саней пройдёт мимо нашего города. Я сказал, что мы согласны и что деньги отдадим Деду Морозу прямо на месте. Дал слово губернатора.

Глеб загрустил. Слова губернатора рушили его веру в чистоту и безгрешность сказочного мира.

Губернатор, будто прочитав его мысли, добавил:

– В общем, ты понял. Ищи деньги, а я сообщу, что всё в порядке, пусть маршрут прокладывают и через наш город. А ты, как Дед Мороз приедет, отправишься на ярмарку и отнесёшь им деньги.

– Я деньги не понесу. Это взятка, – грустно сказал Глеб.

– Какая взятка? Это не взятка, раз для детей. У тебя что, детей нет? Поручаю тебе найти деньги и заплатить этим ребятам.

– Тогда зачем же «кому-то» отдавать деньги? Я отдам прямо Деду Морозу! – зло ответил Глеб.

Губернатор вздохнул, помолчал и сказал:

– Делай как хочешь, малохольный. Главное – не сорви мне праздник, там прессы будет куча.

Настроение у Глеба стало препротивное: «Что же мы за народ такой, взрослые? Воспитываем, воспитываем в своих детях честность, доброту и справедливость, а параллельно их дерьмом нашим взрослым мажем, всякой гадостью пичкаем».

Деньги он взял в кассе «Русского клуба» и решил: раз свои, то, значит, не взятка, а просто подарок Деду Морозу. Положил тысячу долларов в конверт, расписанный новогодними узорами, и с утра поехал на ярмарку.

А там праздник! Ребятишки радостные щебечут, как весенние птицы. Выстроились к Деду Морозу, и у всех в руках письма с их детскими просьбами.

Дед Мороз на троне с посохом. Огромный, внушительный, красивый. Как настоящий. Принимает письма, раздаёт подарки, от него так и веет волшебством и всемогуществом. Глеб тоже встал в очередь. Смотрелся он со стороны странно. Взрослый дядька с грустным лицом среди весёлой новогодней кутерьмы. Глеб чувствовал себя неуютно и, чем ближе подходила его очередь, тем больше робел. Уж больно дети, кружившие вокруг, верили в «настоящесть» Деда Мороза.

А когда Глеб оказался совсем близко у трона, ему стало так противно, что, подойдя к Деду Морозу и протянув ему конверт, он грубо и резко сказал:

– Это вам. – Сделал паузу и громко добавил: – Взятка!

Дед Мороз взял конверт, покачал его в своей расписной варежке и протянул обратно:

– Мил человек, Дед Мороз взяток не берёт.

Улыбнулся как шаловливому глупому мальчику, и таким холодом от трона Деда Мороза повеяло, что Глеб, сунув конверт в карман, бросился бежать из этого мира сказки.

И, уже садясь в машину, подумал: «Ну до чего нас, взрослых, жизнь довела…»

Часть 2. Новый год

В последний день старого года Глеб приехал в министерство очень рано.

Ида с девочками уехала на Новый год к отцу. Дома не сиделось.

И, проходя по коридорам кремлёвского здания, Глеб вдруг почувствовал, какой же он здесь чужой. Кругом было непривычно тихо: ни наигранной суеты, ни полусогнутых спин, ни заискивающих и ненавидящих глаз.

Стены, ковровые дорожки, закрытые двери, кабинеты дышали спокойствием, солидностью и правильностью власти. Но через час придут чиновники и всё изменится.

Глебу уже поднадоела эта жизнь кремлёвского чиновника, ложь везде и всюду Да и времени на работу в «Русском клубе» почти не оставалось. Не смог Глеб усидеть на двух стульях.

Помощница Светлана, только придя на работу, сразу заглянула к Глебу и сообщила:

– Вчера поздно вечером звонили от губернатора. Говорят, вы детям праздник сорвали. Деда Мороза обидели…

Глеб махнул на Светлану рукой и, вспомнив давний разговор с Паратовым после Праги, набрал его номер:

– Знаешь, Сергеич, я ухожу. Сил нет терпеть всё, что тут творится. Если останусь, то или в тюрьму попаду, или стану таким же подонком, как все здесь.

– Тебе решать. Свобода души и разума всегда дороже должностей и званий. С Богом…

И только они распрощались,