Русский остаток - Людмила Николаевна Разумовская

Он молча обнял ее и поцеловал в голову.

– В следующий раз поедем вдвоем. Чтобы ты не волновалась. Хорошо?

Она благодарно спрятала голову на его груди и тихо ответила:

– Я и не волнуюсь. Просто…

Он снова поселился в семье брата. Старшему их внуку Федору исполнилось двадцать два, и по этому поводу собралось все семейство. В подарок интересующемуся Россией двоюродному племяннику («кажется, так?») Юра привез несколько роскошно изданных книг из русской, далекой и не очень, истории. Подарок был принят с восторгом, более того, Федор заявил, что этим летом он собирается в Россию, и Юра, естественно, пригласил его к себе.

В Париже он ознакомился с некоторыми архивными материалами для первой книги. По его замыслу, это должна быть книга-справочник, охватывающая по возможности, хотя бы кратко, биографии всех людей, выехавших из России после революции и оказавшихся во Франции. Вторая книга предполагала более развернутый материал: мемуары, воспоминания, стихи и прозу незнаменитых наших соотечественников, которые представляли бы тем не менее исторический и художественный интерес.

Занимаясь сбором материалов, Юра конечно же держал в голове возможную (тайно лелеемую им) встречу с Натальей и сыном, благо предлог для этого был вовсе не надуманный. Несколько дней он мучился стыдом и сомнениями, наконец набрался храбрости и позвонил.

– Наташа, здравствуйте, это Юра, – проговорил он сразу, чтобы уже не отступать.

Конечно, возникла пауза. Неожиданный звонок, и нужно было пережить и эту неожиданность, и найти достойные слова в ответ.

– Здравствуйте, Юра. Вы снова в Париже?

Он уловил в ее тоне едва различимые насмешливые ноты (или ему так показалось?).

– Да. Я начинаю работать над новой книгой о русской эмиграции и очень хотел бы с вами увидеться. Ведь ваши родители, как вы говорили, тоже… – И смущенно добавил: – Если, конечно, это возможно.

– Боюсь, что невозможно. – Она сразу отвергла его предложение, чтобы не начинать все сначала. И вдруг – обухом по голове: – Мы с мужем улетаем на днях в Лондон.

– Вы вышли замуж?!. – Его страшно задела эта новость, словно Наталья обязана была, несмотря ни на что, хранить ему верность.

– Да. Год назад.

– И… кто же он? Русский?

– О нет, – ответила она со смешком. – С русскими мужьями покончено. Он стопроцентный англичанин.

– Ясно… – скрывая разочарование и ревность, произнес Юра. – А как… сын? – Он хотел сказать «наш», но постеснялся и деликатно пропустил местоимение.

– Спасибо. Хорошо, – ответила она исчерпывающе кратко.

– Вы разговариваете с ним по-русски?

– Мы говорим на всех языках, – сухо ответила Наталья, давая понять, что разговор начинает ее тяготить.

– Ну что ж… рад за вас.

– Спасибо. А у вас еще одна презентация?

И снова он уловил в ее тоне легкую иронию. Хотя ничего смешного в том, что он представлял во Франции свои книги, не находил.

– Пока нет, – ответил он, почти не скрывая огорчения. – Я приехал за новым материалом и очень сожалею, что вы не сможете мне помочь.

– Я тоже сожалею, – вежливо ответила Наталья. – Желаю успеха.

– Спасибо. А вам счастливого полета.

– До свиданья.

– Всего доброго.

Она повесила трубку. Загудели короткие гудки, а он так и остался стоять с гудящей трубкой в руке, пока словно бы что-то не вспомнил, и лихорадочно снова набрал ее номер.

– Простите меня, ради Бога, это снова я. Я хотел сказать… спросить… вы… позволите мне иногда встречаться с сыном?

И снова возникла пауза. (Как он, должно быть, ей надоел!) Но он со смиренной покорностью ждал ответа.

– Нет, – тихо и твердо ответила Наталья. – Это лишнее. Извините.

Ну вот и все. Теперь, по крайней мере, все ясно. Молодец, что спросил, а то бы мучился в догадках. Сына, стало быть, больше он никогда не увидит. Прав у него никаких нет. Доказательств тоже. Вырастет Юрочка (или как они там будут его называть? Георг? Джордж?..) – и никогда не узнает, кто его настоящий отец, а может, и говорить его не научат по-русски, чтобы никогда не смог встретиться со своим отцом, а если они и встретятся, то не смогут ничего друг другу сказать! (Юрин французский годился только на то, чтобы проехать в такси или позавтракать в бистро.)

12

Леонид приехал только в августе, когда у Галины гостили Юрины двоюродные внучатые племянники: Федор и Маняша. Ирина снова оказалась в положении, и Юра попросил свою бывшую жену приютить его молодых родственников у себя. «Потерпите недельку, тем более что дети замечательные, да и Алексею, думаю, интересно будет с ними пообщаться».

Очаровательные брат и сестра, прекрасно говорившие по-русски, с простыми, естественными манерами, свободными и скромными, сразу понравились Галине.

Федор, уже окончивший Сорбонну, и Алексей были ровесники, Маняша на пять лет моложе, ей шел двадцатый год, она перешла на второй курс медицинского факультета.

Девушка была хороша: худенькая, стройная, сероглазая, с длинными пушистыми каштановыми, слегка вьющимися волосами и приветливым, по-детски трогательным, всегда готовым раскрыться в улыбке лицом. Все в ней вызывало симпатию, на нее хотелось смотреть и смотреть без конца и любоваться, что Алексей и делал, явно и тайно, не в силах отвести от девушки зачарованный взгляд. Ее брат, такой же милый и симпатичный, горел пылкой и романтической, книжной любовью к России, так что Галина очень опасалась, как бы его горячая любовь не разбилась вдребезги от соприкосновения с действительностью.

Вся молодая компания отправилась в Мариинский слушать «Хованщину», когда неожиданно позвонил Леонид и сказал, что только что прилетел и хотел бы сразу прийти к Галине, если она не занята. Она обрадовалась и растерялась: конечно, она не занята, приходи. Ей показалось, он похудел и даже как будто бы стал выше ростом; в дорогих очках, с модной небритостью, он выглядел очень импозантно. Пришел с цветами и коробкой конфет – вероятно, успел купить в аэропорту.

– Леня, я не знаю, что тебе сказать в утешение… – усаживая гостя на кухне и ставя чайник, начала Галина.

– Ничего не надо говорить, Галина Сергеевна. Я в порядке. Последние десять лет мы так редко виделись с мамой, что я совсем от нее отвык и как-то не чувствую, к своему стыду, того, что называется невосполнимой утратой.

Галина не нашлась, что на это сказать, кроме того, что это грустно и что мама сама очень переживала, что они так редко общаются.

– Что поделаешь, так сложилось, – отвечал Леонид. – Зато с отцом мы видимся довольно часто, я даже помог ему открыть туристическую фирму в Израиле. Вот через пару дней снова лечу к нему. Вообще дел по горло, так что грустить некогда.

– Ну, что