Русский клуб - Владимир Дэс
Русский клуб читать книгу онлайн
Перед читателем – колоритный и жесткий роман о «лихих девяностых». В лучших традициях Салтыкова-Щедрина за названием вымышленного города здесь угадывается настоящий, за «говорящими» фамилиями героев – реальные исторические персонажи.
Смелый парень в начале перестройки создает собственную компанию, и его бизнес развивается очень быстро. Но на каждом шагу будущий крупный деятель провинциального региона сталкивается с проблемами. Как избежать бандитских наездов? Кому из завистливого окружения можно доверять? Как уберечь близких? Чего ждать от власти? И как сохранить не только компанию, но и самого себя в эпоху перемен?
Эта книга – о причудливости судеб в трудные времена, о высоких ставках и потерях, о риске, чутье и мужестве выбора. Мудрый и чуть с прищуром взгляд автора подсвечивает такие детали, о которых ранее принято было молчать. Прочтите роман – ваше представление об эпохе станет объемней.
Администратор посоветовал взять с собой старика коряка, но предупредил, что тот со странностями. Он работал там на заводе сторожем и самым последним покинул его. Глебу было всё равно, со странностями или без них будет их проводник. Хотелось побыстрее прибыть на землю, где последний раз вздохнула его мама и выкурил свою последнюю папиросу отец.
Остров Недоразумения старик называл Делан, по-местному – «камень». Он рассказывал, что там разделывали китов, потом стали ловить рыбу и открыли завод по её переработке. Рыбы добывали в те времена очень много. Там же, на косе, сам собой организовался маленький посёлок с бараками для жилья временных рабочих. Родителей Глеба коряк помнил: «Хорошие люди были, никогда не ругались, но слабые, мало водки пили. Водка у нас здесь дорогая, а они деньги на неё жалели, поэтому простыли и заболели, а потом умерли почти в один день. Местных хоронили на материке, а приезжих – прямо на острове, вот и их похоронили там на кладбище».
Когда подлетали, у Глеба сильно заколотилось сердце. По всей косе между каменных проплешин расстилался травянистый покров вперемешку с чахлыми низкорослыми берёзками.
Приземлились. Коряк показал, где был завод, где стоял барак, а где было кладбище. Всё снесло ветром и штормами. И даже намёка не было на место, похожее на кладбище. Кругом дикая природа, кусты, мелкие берёзки и грибы, грибы, всюду грибы. Глеб вначале подумал, что какие-то поганки, но нет, это, оказывается, подберёзовики – крепкие, стойкие, каких в нашем лесу не найдёшь.
Глеб осторожно ходил по территории, где, со слов старика, было кладбище, стараясь не давить грибы. Он всё хотел почувствовать, где могли лежать тела его родителей. Но не смог. Кругом было какое-то ощущение края земли, брошенного Богом места.
Вертолётчики с Майором соорудили стол из ящиков, выставили нехитрую закуску и бутылку водки. Глеб налил две рюмки и поставил их с кусочками хлеба на землю как раз между двумя подберёзовиками. Один гриб был побольше, другой поменьше.
Выпили за помин душ родителей Глеба, закусили и полетели назад, сделав прощальный круг. Вертолёт, поднимаясь вверх, разметал потоком воздуха по косе рюмки и хлеб. В памяти Глеба очень чётко зафиксировался этот остров Недоразумения как последнее пристанище его родителей.
Всегда человек на чужбине пропадает и в прямом, и в переносном смысле.
Назад в Нижнеокск добирались долго, и Глеб предался воспоминаниям.
В детстве для Глеба абсолютным злом был страх смерти, но, стоило прижаться к маме, почувствовать её тепло, услышать её голос, как страх исчезал, зло испарялось и наступало чувство покоя, счастья и вечной жизни. Уже тогда у Глеба сформировалось понятие абсолютного добра – это мама.
В пять лет он решил сделать ей взрослый подарок на Восьмое марта. В его копилке лежало три копейки.
Был выходной, никакие магазины не работали, кроме аптеки, куда Глеб и зашёл. Он долго ходил у прилавков и вдруг увидел щипчики для чистки ногтей как раз за три копейки. И решил купить. Продавец спросила, зачем они ему?
Глеб ответил, что в подарок маме.
Растроганная таким ответом продавщица уложила щипчики, аккуратно перевязала их красивой лентой, и Глеб, прижимая пакетик к груди, побежал домой.
Мама стирала. Он подошёл и поздравил с праздником.
Она взяла подарок, развязала бант, развернула пакетик, вынула щипчики, пощёлкала ими, сказала: «Спасибо, сынок!» – и обняла его. Глеб был счастлив.
От отца память сохранила запах табака. Тот постоянно курил папиросы «Север». Курил и читал. Много читал. И сына записал в детскую библиотеку имени Чапаева. Глеба поразило это царство книг: высокие стеллажи, особый библиотечный дух, тишина, торжественность и покой. Книги, которые он брал домой, открывали ему новый мир, который манил приключениями и путешествиями.
Но никакие другие страны не смогли перечеркнуть в его сердце любовь к России.
Как-то в Португалии он столкнулся с одним русским. Сравнительно молодой и здоровый, он жил на берегу океана в уютной бухте, ночью закидывал в воду рыбацкую клетку, а утром вынимал её. Там всегда были или рыбины, или крабы. Он их доставал, потрошил, жарил и съедал. На десерт у него были апельсины. Они росли там всюду, как в России растут яблоки. Потом этот рыбак спал, потом гулял, затем мечтал, спал, опять гулял, а на ночь снова закидывал в море клетку для ловли рыбы и крабов. Глеб спросил его, тоскует ли тот по Родине, и услышал в ответ: «Зачем? У меня здесь всё есть. Здесь рай, а где рай, там для меня и Родина».
– А по скрипу снега не скучаешь? – продолжил Глеб.
– По чему?
– По скрипу под валенками, когда ты идёшь в жаркую баньку по чистому, сверкающему алмазами снегу. Скучаешь или нет?
Он задумался и, ничего не сказав, ушёл вглубь бухты.
Посмотрел Глеб ему вслед и подумал: «Скучает, гад!»
С другим объяснением понимания Родины Глеб столкнулся во время бизнес-тура по Сирии, Испании и Австрии.
Там он встретил немало русских женщин, которые вышли замуж за арабов, учившихся в советских вузах. И оказалось, что женщины за границей считали родной ту страну, где живут их дети и где находится дом, в котором они готовят обеды мужьям.
Глеб был настолько поражён этим фактом, что вначале даже обиделся на всех женщин мира, но, подумав, решил: «И это, наверное, правильно…»
В детстве он слышал разговор дяди Зины с его приятелем Лёвой, известным в Нижнеокске мастером по пошиву фуражек. Все грузины с рынка шили себе «аэродромы» только у него. Говорили, что он сшил фуражку даже самому Иосифу Сталину. Дядя Лёва несколько раз в беседе произнёс слово «Родина». И, сердитый, ушёл. Глеб, заняв его место напротив дяди Зины, спросил:
– А что такое Родина?
Дядя Зина положил молоточек, закурил.
– Это, мой друг, место, где ты родился, где ты чувствуешь себя счастливым, как младенец у груди матери. Жаль, что не все это понимают, – кивнул он в сторону уходящего дяди Лёвы.
– Фу, – фыркнул Глеб.
Он тогда был ещё очень мал и не понимал, о чём спорят эти два пожилых человека. Оказывается, прожив всю жизнь в России, дядя Лёва решил уехать
