Без любви не считается - Алекс Хилл

– Да.

– А ты можешь перевести пару строк?

– Конечно.

Задумываюсь всего на пару мгновений и озвучиваю Марку перевод.

– Забираясь так глубоко, что трудно дышать. Не отдавая себе отчет, порвать печать.

– Круто! Зайди-ка в будку! Попробуем кое-что.

– Что? – хмурюсь я.

– Зайди и надень наушники.

– Марк, я…

– Давай, Ди. Хуже, чем твой брат, никто не поет.

– Сейчас ты убедишься в обратном, – уверенно заявляю я.

Рождественский морщит нос, заставляя встать с его колен, запирает меня в небольшой комнате со стеклянным окном, а сам устраивается за пультом с другой стороны. Он указывает на наушники, висящие на микрофонной стойке, и я надеваю их, не забывая демонстрировать вселенское недоверие к этой затее. По ушам тут же бьет мелодия, в которой чувствуется нагнетающая тоска. Тягучая скрипка, сначала тихо, а потом все громче и громче, до срыва и надлома. Коле придется попотеть над припевом, но если он постарается, то все разбитые сердца прокричат ему в ответ. Даже мое слабо, но отзывается.

– Что-то как-то больно, – говорю я, когда мелодия прекращается.

– Так и задумано, – звучит в наушниках голос Марка. – Теперь попробуй на мотив напеть те строчки на финском. Как получится.

– Хреново получится.

– Ди, ты думаешь, все артисты умеют петь? Я потом подкручу все, что нужно.

– У меня есть условие.

– А как же иначе? Да, умница. Я слушаю.

– Потом ты включишь отдельную запись и зайдешь сюда.

– Хорошо, – хрипло произносит Марк и проводит зубами по нижней губе. – Готова? Поехали!

Не знаю, что на меня находит, но уже через пару попыток я расхожусь настолько, что забываю о неумении петь. Марк подбадривает меня, дает указания, и это придает сил и смелости. Никакого смущения, разве что легкое волнение и предвкушение. Обстановка почти интимная, я то шепчу, то кричу под внимательным взглядом светлых глаз, для которых стекло совсем не преграда. Кажется, что бы я ни сделала, ему это нравится. Мурчу на финском немного от себя, почти касаясь губами микрофона, потому что эмоции требуют выхода, и это единственный, который я могу себе простить.

– Как это переводится?

– Я очень… очень сильно хочу тебя, – бесстыдно лгу я.

Он ведет подбородком, нажимает кнопки на пульте и входит в комнату. Разряды тока пронзают кожу, кажется, вот-вот заискрится воздух. Снимаю с себя наушники и хватаю Марка за ворот футболки, притягивая ближе. Микрофон впитывает звуки поцелуев, тяжелого дыхания и тихого мычания. Объятия все крепче, сильные руки по-хозяйски блуждают по моему телу. Сквозь одежду, через кожу прямо к сердцу. Медленно, но так естественно погружаемся на глубину. Где нет страхов и запретов, только чувственность и принятие. Неизбежного, но от этого не менее прекрасного. Провожу языком по шее Марка и опускаюсь ниже, ухватившись за резинку спортивных штанов.

– Ох, Ди… ты…

– Смотри не упади.

– Я выстою.

– Вижу, – улыбаюсь я, краем взгляда цепляясь за татуировку на его запястье.

Последний раз пытаюсь прочесть ее, но мне это так и не удается. Ну и плевать! Смысл ведь и не в этом. Возбуждение забирает фокус внимания, позволяя отвлечься от всего, что тяжестью лежит на плечах. Слышу хриплый стон и закрываю глаза. Наслаждаюсь каждой секундой, отвоевывая все, что могу.

– Я тоже хочу тебя, – говорит Марк, сквозь сбитое дыхание, и его пальцы путаются в моих волосах. – Черт! Как же я тебя хочу!

Он легонько отталкивает меня и поднимает, схватив за предплечья. Круто разворачивает и ныряет рукой под резинку «велосипедок».

– Марк! – Я запрокидываю голову.

– Ты меня звала? – Он потирается колючей щекой о мою, и у меня подгибаются колени. – Я здесь. И я твой.

Глаза жгут слезы восторга. Не могу унять дрожь, теряю контроль. Ловко и легко, будто знает каждый миллиметр моего тела, Марк толкает к краю, но не спешит отпускать.

– Скажи, чего ты хочешь, Ди? Прямо сейчас. Любое желание.

– Любое?

– Абсолютно.

Замираю всего на долю секунды, ощутив вкус сказки, но реальность беспощадна.

– В кровать.

– Ты озвучила мое желание.

– Значит, оно у нас одно на двоих.

Поднимаемся в спальню Марка, жадность и нетерпение растут с каждым шагом. Почти злые поцелуи у закрытой двери, крики и стоны в ворохе постельного белья, испарина на коже, звезды повсюду. Руки Марка оставляют несмываемые отпечатки чувств, губы прожигают тысячами вспышек, а голос рядом с ухом шепчет что-то непонятное.

– Ну что? – переспрашивает он, тяжело дыша.

– Что? – почти в беспамятстве отзываюсь я.

– Наручники. Кажется, я тебе обещал.

– Нет, – отвечаю с улыбкой. – Мне и в постели нравится свобода.

Толкаю Марка в плечи, заставляя лечь на спину, и перекидываю ногу через его бедра. Опускаю голову, прижимаясь своим лбом к его, губы вновь попадают в плен. Сколько раз я шепчу его имя – не сосчитать, но явно не меньше, чем он выдыхает мое.

POV Марк

Открываю глаза, тонкая полоска солнечного света рассекает пустую половину кровати. Уже сбежала? А ведь заснула она точно здесь. Поднимаюсь и прижимаю пальцы к гудящим губам. Бестия ненасытная, еще и укусила меня. Разминаю спину, вытягивая вверх руки, и плетусь в ванную, чтобы быстро принять душ. Отражение в зеркале забавляет, Диана вчера постаралась на славу. Теперь я могу с легкостью написать на нее заявление за тяжкие телесные, а она наконец-то ответит мне обещанным иском за домогательства. Нас поселят в одну камеру, и надзиратели будут показывать ее за бабки другим осужденным вместо вечерних новостей. Черт! Что за хрень у меня в голове? Расскажу Ди за завтраком, вместе посмеемся.

Освежившись, спускаюсь на первый этаж. На кухне играет музыка, и я с улыбкой вхожу в комнату. Дима и Мышь скачут друг напротив друга, зачитывая наизусть старый трек Эминема, в сковороде жарятся яйца. Я бы похвалил их за то, что они проснулись даже в воскресенье раньше обычного, но это не так. Сегодня я проспал до обеда, что бывает крайне редко.

– Эй, чувачки-и-и! – кричу я, привлекая внимание друзей. – Что за веселье?

Они синхронно поворачивают головы, выпрямляются и молчат, словно я их тут не за безобидными плясками застукал. Выгибаю брови и направляюсь к кофемашине, а парни все следят за мной, не произнося ни слова. Достаю чашку, жму на кнопку и разворачиваюсь, упираясь поясницей в столешницу.

– Что это с вами?

– Ничего, – мотает головой Мышь.

– Вообще ничего, – подхватывает Дима. – Мы тут просто завтрак готовим.

– Отлично. А где Ди?

Они бегло переглядываются, и Дима выходит чуть вперед.

– Она… улетела.

– Куда? На Луну? – усмехаюсь я.

– Нет. Домой, – медленно проговаривает Мышь. – Ее самолет был рано утром.

Дима опускает голову, пряча растерянный взгляд:

– Ты не знал?

Негодующий стук