Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая

На противоположной стороне улицы стояло здание более скромное, двухэтажное, обшитое вагонкой и выкрашенное в коричневый цвет.

– Это общежитие медиков? – зачем-то уточнила я, хотя ответ был очевиден.

– Оно самое! Пойдемте, провожу вас. Время раннее, комендантша, поди, дрыхнет без задних ног. Да вы не волнуйтесь, я ей в окошко постучу, она и откроет.

– Может, мне лучше сразу в стационар?

– В такую рань? – удивился Иван Афанасьевич. – Фаина Кузьминична только к восьми приходит. Да и комната для вас уже приготовлена. Отдохнете с дороги, в порядок себя приведете. Главврач к внешнему виду сотрудников очень строга, репутацию стационара блюдет как свою собственную.

Поставив чемоданы у входа, шофер прошел вдоль фасада и постучал в одно из окошек, расположенных низко над землей. В окне шевельнулась занавеска, мелькнуло чье-то лицо.

– Порядок! – возвестил Иван Афанасьевич. – Сейчас откроет.

Послышался звук отодвигаемого засова. Дверь распахнулась. На крыльце появилась заспанная женщина лет пятидесяти пяти, в застиранном фланелевом халате и тапочках на босу ногу, с собранными в небрежный узел тускло-рыжими волосами.

– Вот, Клавдия Прокопьевна, нового доктора привез! Как говорится, прошу любить и жаловать. Ну и ключики от комнатки неплохо бы Зое Евгеньевне вручить.

– Проходите, – буркнула комендантша и посторонилась.

В плохо освещенном вестибюле пахло пригоревшей едой. Слева от входа стояла конторка с телефоном и бюро с ящичками для ключей. Коридор, застланный истертой ковровой дорожкой, расходился на две стороны. В глубине вестибюля виднелась лестница.

Комендантша уселась за конторку, зевнула и включила лампу.

– Документы.

Я достала из сумочки паспорт и положила на конторку. Клавдия Прокопьевна внимательно его изучила и вернула вместе с ключом и ордером на заселение.

– Комната десять. Второй этаж. За утерю ключа штраф два рубля. Распишитесь в ордере.

Я расписалась и с тоской посмотрела на крутую деревянную лестницу, по которой мне предстояло тащить чемоданы. На этот раз рассчитывать на чью-либо помощь не приходилось, и я начала свое трудное восхождение, чувствуя спиной неприветливый взгляд комендантши.

– Простите, – я обернулась, вспомнив нечто важное. – Душевая ведь работает?

Клавдия Прокопьевна выдержала паузу и неприязненно ответила:

– Работает. Только горячей воды нет, из-за аварии. И неизвестно, когда будет.

– А как же тогда…

– Кипятильниками пользоваться запрещено! Курить тоже нельзя. Нарушителей выселяем.

– Я не курю. И кипятильника у меня нет.

Я возобновила подъем, таща чемоданы волоком и проклиная свое скопидомство. Зачем было брать с собой книги, если в поселке есть библиотека? Может, там и нет «Джейн Эйр», но «Анна Каренина» и «Евгений Онегин» наверняка найдутся. Мамина настольная лампа с зеленым абажуром хотя и не заняла много места, но весила прилично и чем дальше, тем больше казалась ненужной роскошью. Белые босоножки на платформе, в которых я становилась выше на целых шесть сантиметров, уместно смотрелись в Летнем саду, но вряд ли годились для прогулок по местным грунтовым дорогам и лесным тропинкам.

Изводя себя таким образом, я наконец втащила свою ношу на площадку второго этажа и остановилась, чтобы отдышаться и осмотреться.

Я наугад пошла налево по коридору с голым дощатым полом, выкрашенным такой же коричневой краской, что и фасад, вглядываясь в номера на дверях. Искомая комната обнаружилась почти сразу – она была второй от лестницы. Вставив ключ в замочную скважину, я помедлила, оттягивая момент столкновения с неизведанным, которое, судя по тому, что я успела увидеть, вряд ли могло мне понравиться.

Но выбора не было.

Я распахнула дверь и вошла в свое новое жилище.

Комнатка была небольшая, скромно (если не сказать – скудно) обставленная. Панцирная кровать со свернутым матрацем, внутри которого виднелась подушка без наволочки; шифоньер, тумбочка, две настенные полки, у окна – стол и два стула. В углу – раковина, над ней зеркало. На полу линолеум, на стенах – выцветшие полосатые обои. Убранство комнаты довершал торшер с расколотым пластиковым абажуром, вероятно, оставшийся от прежней хозяйки комнаты.

Я раздернула штапельные занавески и приоткрыла раму, чтобы впустить свежий воздух. Из окна хорошо просматривался вход в стационар. Мне вновь предстояло жить в непосредственной близости от места работы. Я увидела в этом злую иронию судьбы.

– К вам можно?

Не дожидаясь ответа, вошла молодая женщина в ситцевом халатике – пышнотелая, светловолосая. Полнота ее не портила, наоборот, придавала завершенность ее уютному, домашнему облику. Она улыбалась так искренне, что я невольно улыбнулась в ответ. После холодного приема, оказанного комендантшей, контраст был особенно приятным.

– Здравствуйте! – Женщина протянула руку. – Нина Гулько. А вы наш новый невропатолог?

– Да. Очень приятно. Зоя Завьялова.

– Слышала, как вы поднимались по лестнице. – Нина посмотрела на чемоданы и покачала головой. – Это вы волокли такую тяжесть? Разве нам, женщинам, можно?

– Так всегда бывает при переезде.

– И там, конечно, все самое необходимое, вроде выходных туфель и любимых романов, – рассмеялась Нина.

Она настолько попала в точку, что я не выдержала и тоже рассмеялась. Но спохватилась и виновато спросила:

– Я, наверное, вас разбудила этим грохотом?

– Что вы! – Нина махнула рукой. – На работу к восьми, нужно еще воды вскипятить, пока кухня свободна, завтрак приготовить и помыться. Не люблю собираться второпях.

– Вы кем работаете?

– Акушером-гинекологом. Ну, не буду мешать. Вы наверняка устали, из Ленинграда путь неблизкий.

– Я смотрю, про меня уже всё знают: кто я, откуда…

– Еще бы! У нас каждый врач на вес золота. Стационар второй месяц без невропатолога.

– А с прежним что случилось?

– В Богучаны сбежал. Условия, видите ли, там лучше. – Нина скорчила гримаску. – Вы вот что: переодевайтесь и приходите завтракать, моя комната напротив вашей.

Запершись на ключ (мало ли кто еще мог пожаловать с приветственным визитом) и задернув занавески, я достала из чемодана спортивный костюм и переоделась. Халаты я не любила, не надевала их даже после ванны, поэтому в моем гардеробе не было ни одного.

Мне очень хотелось принять душ и вымыть голову, но я не была готова к испытанию ледяной водой, поэтому решила попросить у Нины помощи в таком малоприятном деле, как кипячение воды на общей кухне и мытье в тазике в душевой.

Горячую воду периодически отключали и в Ленинграде, но там в моем распоряжении была собственная ванна. Общей душевой я пользовалась только в пионерском лагере, и не сказала бы, что опыт был приятным.

Комната Нины оказалась гораздо более обжитой. Окно, заставленное горшками с геранью и бегонией, выходило во внутренний двор. На полу лежал ковер, еще один висел на стене, над кроватью с горой подушек в белоснежных наволочках. У противоположной стены выстроились в ряд трюмо, шкаф и низенький