Астра - Сидар Бауэрс

В тот день Кимми попросила Астру поиграть с ней в доктора, потому что ей больше всего хотелось лечить людей, когда она вырастет. После того как мама потеряла всех малышей из своего животика, доктор пригласил ее пожить пару месяцев в больнице до рождения Стэйси. С тех пор мама стала называть его «кудесником», поэтому Кимми так хотелось стать такой же, как он.

Когда Кимми открывала аптечку и вешала на шею стетоскоп, Астра сказала:

– Знаешь, мне больницы тоже нравятся. Я раньше лежала в одной взаправдашней. Там все санитарки были такие полненькие, от них пахло лекарствами, и всех их так и подмывало меня приобнять. Они мне даже мороженое давали – ты знаешь, что оно у них там есть?

– Да нет, мне не хочется быть пациенткой. Я хочу лечить больных и умирающих людей, как доктор, – пояснила Кимми.

– Мы все болеем, Кимми. И все в конце концов умираем. И с тобой такое случится. Нельзя избежать неизбежного.

Кимми ненадолго притихла и стала вертеть в руках головку стетоскопа. «Неизбежное»? Что бы это могло значить?

– Если тебе хочется мороженого, почему бы его не купить и не съесть дома? – спросила она.

– Знаешь, Рэймонд говорит, что сахар – это яд. Я ела мороженое только один раз. И все равно, у нас дома нет морозильника.

– А тот, который у вас в холодильнике?

Астра взглянула на Кимми, как будто услышала самую большую глупость в своей жизни, потом перевернулась на спину.

– А ты можешь мне лицо зашить? Только так, как будто у меня все еще кровь идет. Сначала промокни кровь ваткой.

Лучше было, наверное, не знать, откуда у Астры эти шрамы, чем знать, потому что она могла получить их каким угодно образом: от пиратской сабли, от медвежьих когтей, или это были следы ран, нанесенных ей, когда она сражалась с бандитами. Поэтому, вместо того чтобы докучать подруге расспросами о том, что с ней приключилось, Кимми стала подражать действиям докторов, которых видела по телевизору. Начала с заморозки покрытой шрамами части лица с помощью шприца из аптечки – снова и снова тыкала иголкой в щеки и подбородок Астры. Когда все ее лицо «заморозилось», Кимми принялась зашивать рубцы винно-бордового цвета. Внутрь и наружу, внутрь и наружу. Она делала аккуратные стежки вокруг шрамов, начав сшивать их у губ и продолжив вниз по подбородку. Закончив, она завязала узелок под мочкой уха.

– Сколько ты мне сделала стежков? – спросила Астра, нарочито нечетко произнося слова и коверкая их, как будто еще не отошла от местного наркоза.

– Восемнадцать.

– Маловато будет. Сделай больше, – попросила она, на этот раз забыв о действии заморозки. – Мне тогда сорок шесть сделали.

Спустя некоторое время, когда в соседней комнате заплакала Стэйси, Кимми наконец набралась смелости и спросила, может ли она забрать свой свитер.

Астра, размышляя, прикусила губу.

– Нет, у тебя в шкафу полно красивых вещей. А мне хочется поносить этот свитер еще немножко.

Кимми не очень понравилось такое изменение планов. Манжеты и воротничок уже нельзя было назвать чистыми, ушко котенка пересекала багряного цвета полоска.

– Но ведь он же все еще мой… Ты же мне его вернешь? – неуверенно спросила она.

– Что значит «твой»? Ты что, не даешь его поносить всем, кто здесь живет?

Кимми слегка напряглась.

– Нет… он никому не налезет.

– Понятно, – сказала Астра, изменившись в лице.

Но когда она уже начала стягивать рукава, Кимми ее остановила:

– Ладно, неважно. Мне он не к спеху. Только принеси его завтра.

Каждый день до конца недели Астра приходила к тихому часу в свитере с котенком, надетом поверх вельветового платья, и Кимми больше ни разу не просила ее вернуть вещь. Главное было в том, что Астра залезала в окно и они продолжали игру, прерванную днем раньше.

В лексиконе Астры было много непонятных, замысловатых слов, таких как «консумеризм», «демократия», «протест», «органический», «компостирование», «деспотический», «эмоции», и поскольку Кимми не хотела, чтобы Астра считала ее дурочкой, она никогда не просила ее объяснить их значение. Астра была не такая, как бывшие подружки Кимми в Ванкувере. Она постоянно покусывала кожу больших пальцев, а в карманах платья хранила странные съестные припасы – перезрелые ягоды или кусочки черствого хлеба. Однажды она даже предложила Кимми ломтик вяленого лосиного мяса.

Играла Астра тоже не так, как обычные девочки. Она заставляла кукол Барби ходить голышом, при каждом визите стригла им волосы все короче, ей нравилось рисовать татуировки на мягкой пластиковой шкурке лошадок. Еще более странным было то, что, как только Кимми добавляла в какую-нибудь их игру маму, Астра тут же изобретала тщательно продуманные способы ее смерти: то она падала с высокого утеса, то тонула в озере, или у нее просто случался «тяжелый сердечный приступ». После этого неизменно следовал обряд «похорон», исполнявшийся путем засовывания куклы под комод. Кимми считала, что это свидетельствовало о богатом воображении ее новой подруги. Благодаря визитам Астры тихий час пролетал быстро и незаметно.

Хотя они всегда играли только в комнате Кимми, Астра настолько живо рассказывала о своей ферме, о ее людях, о том, чем она там занимается, что Кимми порой казалось, будто она тоже там живет. Теперь, когда она открывала дверь своей комнаты и шла по дому, у нее возникало ощущение, что она вступает в чужой мир. Вокруг все было так чисто, ворс на покрывале кушетки был такой густой, в воздухе стоял запах чистящих средств и лака для волос. А в буфете на кухне было полно такого, о чем Астра понятия не имела: сладкие колечки из овсяной муки, глазированные двухслойные пирожные с начинкой, шоколадный сироп, чипсы, овсяное печенье с кусочками шоколада. Все эти лакомства Кимми потихоньку таскала к себе в комнату дать Астре попробовать.

Еще Кимми стала замечать, что мама не может больше и минуты усидеть без дела: она всегда занята, постоянно суетливо мечется по дому. Если задуматься, становилось ясно, что мама всегда была такой. Днем раньше, когда Кимми лежала на кушетке и попросила маму, чтоб та ее обняла, вид у мамы был крайне озадаченный, как будто ее испугала мысль о такой тесной близости к дочери. А в тот день, когда Кимми после обеда поцеловала ее в щеку, она внезапно отпрянула, а потом вытерла то место, где Кимми коснулась ее кожи.

Как гласило одно из правил дома, к