Семиречье в огне - Зеин Жунусбекович Шашкин

схватился за колокольчик, но тут же при­крыл широкой с золотистыми волосками рукой, приглу­шил его звук. И протянул медленно, угрожающе:

— Поня-ятно-о...

— Но ты не думай искать, преследовать ее, — про­должал с той же спокойной улыбкой Березовский. — Бесполезно. Я все предвидел... И знал, что могут аресто­вать. Без меня остались люди, способные тряхнуть вас..« А Глафире все передал — ты ее не увидишь больше. По беда все равно не за тобой...

Атаман тряхнул колокольцем. Вместо адъютанта во­шел хорунжий Сотников.

— Увести! — приказал Малышев.

Березовский пошел к двери. Но тут вбежал адъютант с посеревшим лицом, с вытаращенными немигающими глазами. Он пролепетал:

— Обоз разграбили партизаны. Оружие и боеприпа­сы перехвачены...

— Что-о? Ложь! Кто сказал? — Малышев не мог поверить.

— Что случилось?

— Под К'аскеленом напали партизаны и захватили обоз. В охране убиты два казака, остальные сдались. Я бежал...

— Шляпы, — загремел атаман. Арестовать! Прове­рить!..— он встретился глазами с Березовским — тот улыбался в розовые усы: «Победа не за тобой, атаман...».

В это время резко зазвенел звонок. Адъютант схва­тился за трубку, он еще больше побледнел.

— Из крепости... Комендант. Солдаты взбунтовались, освободили всех из карцера. Никому не подчиняются...

* * *

Через час в кабинете атамана состоялось совещание. Кроме офицеров в нем участвовал епископ Пимен. Был приглашен и Джайнаков.

Критическое положение заставило атамана говорить правду. Большевистская агитация проникла в Семиречье. В народе смута. Посланное из Китая оружие перехва­чено повстанцами, увезено в горы. Теперь следует ожи­дать нападения на город. Кто будет противостоять им? На крепость надежды мало.

Слова атамана произвели на присутствующих такое впечатление, будто их окунули в холодную воду. Рыжие усы полковника Ионова ощетинились. Он осторожно по­смотрел на хорунжего Сотникова, сидящего слева. Джайнаков близоруко уставился на лист бумаги, зара­нее положенный перед собой. Епископ перекрестился. Среди офицеров, присутствовавших на совещании, боль­шинство были молодые — они бежали из России, плохо разбирались в положении дел в Семиречье и ждали пер­вого слова от старших.

Сотников сказал:

— Второй полк нужно немедленно перевести в Джаркент.

— А город на кого оставим? — спросил молодой ка­питан.

— Вы ничего не поняли, капитан.

— Нет понял. Нельзя оставлять город без войск.

— Как можно довериться змее, которую вы хотите держать при себе? Солдат следует убрать подальше. Надо вооружить всех казаков и перевести их в город. Только при этом условии мы сможем удержать Верный!

— Я присоединяюсь к этому,— поддержал Сотнико­ва полковник Ионов.

Джайнаков попросил слова. Превращенный атама­ном в человека военного с солидным чином полковника, он почувствовал себя чуть ли не Наполеоном. Сходство, правда, есть—ростом такой же коротыш...

Джайнаков произносил каждое слово с особенной четкостью, свойственной людям военным.

— По сведениям, полученным мною, количество ка­захов в горах нисколько не увеличилось. Однако необ­ходима бдительность. Мои предложения: очистить тюрь­му от политических заключенных. Обеспечение порядка в городе возложить на войско алаша.

Атаман слушал с интересом: нет, этот не глуп. «Очи­стить от политических...»— значит уничтожить. По что может произойти, если обеспечение порядка в городе поручить алашскому войску? Или большевики захватят власть в свои руки, или алаш... перебьет всех без исключения вместе с самим атаманом. Благодарю по­корно! А насчет политзаключенных — прав, вовремя на­помнил.

Когда присутствующие немного поспорили и закон­чили разговоры, Малышев дал приказ полковнику Ио­нову:

— Завтра же второй полк отправьте в Джаркент!— затем повернулся к хорунжему Сотникову:—Очистка тюрьмы поручается вам, и не откладывайте, не церемонь­тесь ни с кем! Полковник Джайнаков, вы самых надеж­ных своих джигитов передайте в распоряжение Сотнико­ва, слейте с конными казаками!

После совещания атаман сказал адъютанту:

— Нужно разослать во все станицы нарочных с приказом: всем казакам прибыть в город. Но в Каске- лен надо направить незаметного человека, такого, ко­торый по дороге не попал бы в руки этих разбойников.

— Пошлем Махмута, — предложил адъютант. — Вернее его трудно найти...

Малышев согласился.

Перед рассветом хорунжий Сотников и два других казака открыли дверь темной камеры под зданием шта­ба. Дрожаший свет ручного фонаря упал на лицо сидя­щего в углу Березовского. Хорунжий подошел ближе.

— Березовский, встань!— приказал Сотников.

Березовский молча с презрением смотрел на своего палача Сотников злился. До чего упорный!... Не одного упрямца заставлял говорить хорунжий, но на этот раз почувствовал себя бессильным. Он бил Березовского по самым чувствительным местам — тот молчал; сорвал с пальцев ногти, снова бил—Березовский потерял созна­ние. А нужно, чтобы он заговорил, раскрыл организа­цию, назвал всех большевиков в городе. Сотников изме­нил приемы, пытался соблазнить свиданием с друзьями. Березовский молчал...

Скользящий свет фонаря осветил надпись на стене, кровью было выведено: «Умираю за коммунизм. Про­щайте! А. П. Б.» Чтобы казаки не видели надпись, хо­рунжий отвел свет и опять направил на лино узника. Березовский так был избит, что сам не мог подняться.

— Нечего стоять. Ведите! — приказал хорунжий ка­закам. Его вынесли на руках и во дворе положили на сани, сверху прикрыли мешковиной. Остывшая на моро­ зе пара коней рванула с места.

Начало светать. На горизонте занималась заря. Звез­ ды постепенно гасли. Луна как будто зацепилась за вершину Ала-Тау — не двигается...

Переехали Малую Алма-Атинку, свернули с Талгарского тракта. Казаки сняли Березовского с саней и под ! руки повели в глубь леса. Согников шел сзади, держа в руке револьвер.

— Стой! — хорунжий махнул казакам, позвал к себе.

— Что, палач, собираешься стрелять? — к Березов­скому вернулся голос. Он посмотрел по сторонам и ' крикнул громко, разделяя слога:

— Да здравствует Ленин.

По заснеженному лесу, через малые и большие пере­валы к вершинам Ала-Тау покатилось многократно повторяемое эхо: «Да здрав...ствует Ле-нин!».

Хорунжий поднял револьвер, Березовский смотрел

прямо ему в глаза, не мигая, не опуская головы. Рука задрожала, Сотников опустил револьвер.

— Поверни его! — приказал он казаку. Но тот не успел подойти, Березовский сам отвернулся.

Револьвер тявкнул в морозном воздухе.

Этот выстрел, конечно, не был услышан ни в горах, ни в казарме, где на тайном заседании солдатского ко­митета Сергей Журавлев говорил об аресте Березовско­го. Сердца всех почувствовали беду. И все поняли, что близится решительная схватка...

Махмут, ехавший в это время в Каскелен, наткнулся на дозорных отряда Токаша. Он перепугался. Если обы­шут, то обязательно найдут письмо атамана, тогда ему придется плохо... Недолго думая, Махмут вынул из кар­мана засургученный конверт и вручил его Бокину.

Часть третья

Глава 1