Романеска - Тонино Бенаквиста

Натан только что закончил детальное описание своей комнаты. Луиза решила съехать с федеральной трассы, чтобы завернуть в Вермонт на молочную ферму и накупить там экологически чистых продуктов. Не успела она перестроиться, как какой-то водитель грузовика, разозлившись, что она вертится у него под колесами, прокричал, опустив стекло: «Черт бы тебя побрал!»

На что миссис Грин ответила, что такое с ней уже случалось.

Их выбросило в пространство, окруженное выпуклыми, прозрачными стенами — светящимися скалами с ослепительно сверкающей шероховатой поверхностью, не дающими никакой тени, ничего, на чем мог бы отдохнуть глаз. Вместо мрака влюбленные оказались в зоне невыносимо яркого света, где, как им подумалось сначала, они будут совершенно одни. Но они ошиблись.

Им объяснили суть назначенного им наказания. Там бродило множество других пар, испытавших при жизни чрезмерную привязанность друг к другу, некоторые даже сотворили немало мерзостей во имя этой связи, наделали непоправимых бед, кого-то свели с ума, кого-то убили, — долог был список преступлений, совершенных во имя любви.

Большинство составляли неверные супруги, некоторые из них усугубили свое злодеяние, воспылав страстью к брату или сестре супруга, бывало даже, что к его матери или отцу или даже к сыну или дочери от первого брака. Не умея обуздать свою наклонность, они разрушали целые семьи, обрекая все потомство вечно нести на себе печать позора.

Другие преступили первый закон, отличавший человека от животного, развратничая внутри одной семьи, и эти кровосмесители, познавшие еще при жизни тяжелейшие нравственные муки, не ожидали больше для себя никакого проявления милосердия.

Впрочем, на шкале гнусностей они занимали не первое место, поскольку немало было и тех, кто в ослеплении запретной страстью пошел на убийство. Сколько было таких вероломных любовников, вообразивших, будто их ожидает счастье, стоит только отделаться от надоевшего мужа или несносной жены.

Но были еще и худшие пары, на которых остальные смотрели как на чудовищ. По им одним известным причинам они избавлялись от своих детей, ставших для них препятствием, ненужным бременем. Самые счастливые из этих невинных жертв были просто брошены на обочине дороги. Другие же — убиты и даже не похоронены должным образом.

Все это ошеломило вновь прибывшую парочку. Так вот, значит, куда их определили? В чем же их вина? За что их разместили среди преступников? Как можно сравнивать сладостный трепет, который испытывали они друг к другу, с этими приступами безумия, повлекшими за собой столько трагедий? Конечно, это не их дело — судить и тем более осуждать тех, кто пал жертвой всепоглощающей страсти, но что у них общего с этими несчастными? Напротив, они всячески старались, чтобы чувство, горевшее в их сердцах, никому не причинило вреда. Они никому не сделали ничего плохого, они даже семьи свои оставили, как будто никогда ни от кого не рождались, ведь истинное их рождение свершилось в день их встречи.

Теперь, когда они узнали, где и рядом с кем им предстоит обитать, оставалось лишь понять, в чем будет заключаться их наказание.

Вдруг они почувствовали, что с ними происходят какие-то медленные перемены, будто они вновь обретали свою земную оболочку; у них вновь появилась кожа, определились очертания, проявился образ, они снова испытали человеческие ощущения. Вновь обретя привычный вид, они увидели, что стоят обнявшись, глаза узнали друг друга, дыхания перемешались. К ним вернулся дар речи, и они произнесли несколько слов, потерявшихся в отголосках эха.

Но едва они очнулись от своих объятий, как легкий ветерок подхватил и закружил их. Их сплетенные тела описывали круги, становившиеся все шире и шире, они крепче прижались друг к другу, сопротивляясь этому еще только начинавшемуся вихрю. Грешники то почти неподвижно зависали в воздухе, то вдруг резкий порыв ветра бросал их на светящуюся стену. Тогда они падали отвесно вниз, словно с вершины утеса, но ветер вновь подхватывал их, швыряя в другую сторону, да так, что от нового столкновения у них трещали кости.

Им наконец открылось истинное значение и этого безжалостного маневра, и этого нестерпимого света. Подхваченные вихрем, не позволявшим им оторваться друг от друга, оба ощущали закрадывавшееся в них одно и то же сомнение: а что если он — тот, другой — не поддерживает меня, а тащит в бездну? Кого винить в этой пытке, как не спутника, преследующего тебя с самой Земли и сбивающего с толку своими неслыханными прожектами? И объятия неуклонно порождали неприязнь; лицо возлюбленного, некогда самое прекрасное, казалось уродливым, дыхание зловонным. Улыбка превращалась в гримасу. Тело, когда-то такое желанное, вызывало отвращение. Голос, произнесший столько учтивых речей, теперь звучал только для горьких упреков. Идея дьявола была ясна: ваша любовь станет вашим проклятием.

Дьявол любил пошутить, придумывая пытки для осужденных на вечные муки, и теперь особенно радовался, считая этот случай весьма характерным и прекрасно иллюстрирующим ужасы семейной жизни. Отличная выдумка — эти супружеские пары: попасть супругу в рабство, поглощать его сияние, как Земля поглощает солнечный свет, позволить ему полностью заполнить себя своим присутствием, одним и тем же, неизменным, тяжелым, неизгладимым, и все это до такого отвращения, когда только ненависть, порожденная все той же страстью, наполняет сердца до исступления, подчас до экстаза… О эта сладострастная ненависть, единственный бальзам, способный утолить боль поражения!

«Попляшите-ка целую вечность на ярком свету, посмотрим, что станет тогда с вашей опьяняющей страстью, с вашими нежными порывами…»

Обнявшись, они все кружились в воздухе, описывая замысловатые кривые и слыша на особенно крутых виражах, как бьется сердце возлюбленного. Они не могли изменить траекторию своего полета, но научились заранее предвидеть ее изгибы, отдавшись на волю скорости; то и дело с размаху бились они о скалу, и при каждом ударе, отдававшемся в костях, у них вырывался крик и перехватывало дыхание. В этом бесконечном падении они подбадривали друг друга, шептали слова поддержки, а потом их снова подхватывало воздушным потоком. Очень редко им встречалась какая-нибудь другая пара, летавшая во встречном потоке. Странные это были встречи, длившиеся не дольше секунды, когда внезапно они оказывались лицом к лицу с такими же, как они, — некогда человеческими существами, а теперь блуждающими душами.

*

Слишком занятый растлением мира будущего, дьявол в конце концов забыл о про́клятых влюбленных. И лишь почти случайно, вечностью позже, он призвал их к себе, чтобы удостовериться в своей победе.

Едва увидев их перед собой —