Бобы на обочине - Тимофей Николайцев

в Большом Доме такие называли «компаниями-птенцами» или просто «желторотыми»… На своём веку Роберт Вокенен видел их так много, что уже сбился со счёта — компания, только-только вылупившаяся из яйца и жадно разинувшая на мир слабенький ещё клюв. Есть аппетит и желание клевать, но что именно клевать — она и сама пока не знает. То ли мясо, то ли дроблёное зерно. Или, быть может, жирных гусениц?

«Частный извоз, пирожные на вынос, реставрация плотин», — вспомнил он шутку, над которой особенно потешался Энтони Пирсон, управляющий Большого Дома.

Но, скорее всего — не будет ни того, ни другого, ни третьего. У настолько голодного птенца наверняка имеется заботливая мамаша, которая и накормит его на первых порах — протягивая нужные подряды в умелом и цепком клюве. Иначе откуда у фирмы, настолько молодой, что даже «название ее ничего нам не говорит», оборотные средства на выкуп федерального склада? Конечно, штабель досок, террикон щебня и выгоревшего на солнце местного серого картона, что оставило тут государство после строительства шоссе — не бог весть какой жирный кусок, но тем не менее… Градообразующее… господи ты, боже мой.

Где она хоть находится, эта дыра… Мидллути? — подумал Роберт Вокенен.

Он направился к билетной кассе, всю стену около которой, словно гигантская паутина, занавешивала схема пассажирских маршрутов. Мидллути нашёлся после четверти часа пристального изучения — когда терпение почти покинуло Роберта Вокенена. Кружок, состоящий из одного только контура, и не заполненный краской внутри — так на схеме обозначались пункты с населением менее двух тысяч жителей. Насколько менее? Вокенен прикинул и задумался…

Этот Мидллути прилип к схеме, как след от засохшей дождевой капли. Или как след от разбившейся мухи, которая метила куда-то между Приттсбургом и Элизатауном — в белый свет, как в копейку.

Там, наверное, чёртовы леса, — подумал Роберт Вокенен. — Узловатые вязы и сырое осиновое дреколье вокруг. Дереводробильные машины со стёртыми зубьями на заросших молодью просеках. Чёрт те что… Или наоборот — давно распаханная земля, чёртовы огороды с тыквами и бескрайние плантации гнилой картошки, а круглый необработанный лес — стаскивают со всей округи на своих тракторах и бросают у ворот склада небритые фермеры. Те, которым понадобился ещё один клочок земли под чёртов репчатый лук.

Он нервно прошёлся вдоль пустующей стены бус-станции…

Мидллути, — подумал он, и покатал это слово во рту, сморщиваясь от отвращения…

Мидллути. Само это название напоминало ему хлопнувшее о дорогу утиное яйцо — расколотая скорлупа, пузырящийся тёмный желток, уже обсиженный мухами. И корка пыли, медленно нарастающая поверх.

Значит, градообразующее предприятие…

Наверняка, оно лишь выродило на свет этот Мидллути, после чего благополучно издохло — и заросли диких огородов тотчас сомкнулись над ним. И теперь вот, некая молодая корпорация, решила возродить былой картонный промысел, за который даже местные давно перестали цепляться — и, скорее всего, хапнув под это дело государственный заём. Не торчат ли из этих кустов уши Старого Хрыча? И не означает ли это, что Соренсет имеет на плечах настолько большую голову? И настолько глубокую глотку…

Роберт Вокенен прохаживался туда и сюда, присаживался на скамью и снова вставал на ноги, шлёпал газетой, бесцельно перекладывая развороты, и снова убирал её.

Задача была не из простых. Но она будоражила его и завораживала. Она сделалась навязчивой, словно дурной мотивчик, прилипший к языку. Так бывает — сначала насвистываешь его, потому что тебе так хочется, потом продолжаешь свистеть то же самое уже помимо воли… Собственно, копать дальше — уже не совсем его дело. Он дал управляющему Пирсону свое экспертное мнение и был по сию пору совершенно уверен в нем…

Но каков чертов хрыч этот Соренсет, — подумал Роберт Вокенен. — Вот же, хитрющий старик… Приклеил меня к своей афере, как кусок смолы.

Это было чертовски странным — почему это последнее дело с подписанным сначала, но затем отозванным контрактом… вполне обычное дело, если разобраться… никак не выходит у него из головы…

Уж не оттого ли, — размышлял Роберт Вокенен, — что своим шахматным ходом Старый Хрыч продемонстрировал настолько чертовскую дальновидность, что даже он сам, Стрелянный Лис Вокенен, кажется теперь в сравнении с ним наивным, доверчивым мальчишкой? Глупцом-юнцом, который не в силах разобраться в настоящих взрослых делах, как бы не пыжился…

Это чувство было слишком омерзительным, чтобы просто отмахнуться от него.

Роберт Вокенен даже содрогнулся, лишь на мгновение допустив, что так оно и есть на самом деле.

Итак, давай ещё раз, старина Роберт, ещё раз с самого начала…

Государственный заем не выдается абы как — первому желающему его получить…

Правительству малоинтересны и уже сформировавшиеся и окрепшие компании. Оно желает поднимать из дорожной пыли ростки, совершенно ещё зелёные — первые робкие побеги. Говоря совсем начистоту, оно заинтересовано плодить конкурирующие бизнес-стаи, пестуя новичков и стращая федеральными карами опытных ветеранов. Также оно заинтересовано стравливать их меж собой — потому так закономерным образом опасается, что однажды какой-нибудь осмелевший от собственной силы вожак огрызнется на пастухов.

Но об этом — в другой раз…

Важно то, что владельцы крупной компании вроде «Индастрис карго» если и проявят затнтересованность, то всё равно нипочем не получат в собственность этот склад в Миддлути, как на него не облизывались бы. Зато скороспелая выскочка вроде «Солар Инк», о которой «Деловому обозрению Запада» даже сказать нечего, кроме того, как упомянуть название, и деловая летопись которой ограничивается радостной прошлогодней декларацией «Подряд по заворачиванию колбас в лавке дядюшки Бонзо» и честнейшим бухгалтерским отчетом — вполне может быть удостоена подобного жирного куска.

Есть, правда, одна заковыка — получив долгосрочный государственный заём, такая фирма пошлёт Старого Хрыча куда подальше со всеми его деловыми предложениями.

И в самом деле — зачем ей теперь Соренсет, с его пузатым бурбоном и лужёной глоткой? Она и сама почувствовала уже вкус настоящей добычи. Она теперь горда и высокомерна. Она готовится войти на равных в когорту крупных производителей упаковки. И Соренсет не столь глуп, чтобы подкатывать к руководству с сомнительными предложениями в это золотое для неё время. А потому — он делает всё иначе…

Допустим, его агенты присматривают новорожденную фирму и заключают с ней первый подряд. К примеру, на поставку картона-сырца — абсолютное болото для новичка в этой сфере. Уважающая себя контора сама организует всю производственную цепочку — от древесной щепильни, до собственной полиграфии. Но для небольшой лавчонки, штат которой состоит из делового дядюшки и трех его румяных племянников, это видимость реального шанса.

Роберт Вокенен даже усмехнулся, когда это представил…

Итак,