Море в поэзии Серебряного века - Коллектив авторов
Море в поэзии Серебряного века читать книгу онлайн
Почему поэты пишут стихи о море?!.
Потому что оно их волнует!
Заметьте: слово «волнует» вообще-то происходит от слова «волна». И первый человек, который, вспоминая или глядя на волны моря, произнёс «Я волнуюсь…», был настоящим поэтом! Он свои переживания (наверное, любовные) соотнёс с благодушными или бушующими морскими волнами.
Любопытная деталь: слово «волнуется» уже так соединилось с душевным состоянием людей, что и обыватель, и поэт, когда хочет показать «живую душу» моря, вполне может сказать, что море – это душа человека, оно так же волнуется, так же переживает и тоже способно на шторм… И получается в итоге такое «возвратное олицетворение», когда свойство моря перенесли на человека, а затем обратно.
Конечно же, всё это неспроста!
Опытные моряки вам скажут, что человек может находиться в трёх состояниях: быть живым, мёртвым и находящимся в море, то есть между жизнью и смертью (Николай Каланов. Афоризмы и цитаты о море и моряках. – М.: Моркнига, 2018).
И именно в состоянии «между жизнью и смертью» у поэта рождаются по-настоящему талантливые строки! Не может поэт не слагать стихи о море! А море бывает спокойным, почти неподвижным, или покрывается лёгкой рябью, а порою выглядит игривым, манящим белыми барашками! Но море может быть и штормящим, а то и ураганным!!!
…Серебряный век русской поэзии охватывает период конца XIX – начала XX века, когда Россия, проснувшись от декадентской спячки, прошла через две войны (Японскую и Первую мировую) и три революции (1905-го, Февральскую и Октябрьскую), а затем её накрыло ураганом Гражданской войны.
Так и получилось, что поэты Серебряного века в своих стихах плыли от тихой поэзии благостных лет Имперского величия к штормовым революционным строкам.
Предвестниками (а многие литературоведы считают, что первыми поэтами Серебряного века) были Фёдор Тютчев и Афанасий Фет.
тропу на затхлое бессолнечное дно.
1912
Зенкевич Михаил Александрович
(1886–1973)
Поэт, прозаик, переводчик. Стихи, созданные Зенкевичем, разделены на несколько периодов. В юности преобладают образы древнейшего бытия, относившегося к периоду зарождения человеческой истории. В зрелом возрасте освещение событий военной поры лишь укрепило за поэтом данное убеждение. Тяга к мрачным образам закрепляет за Зенкевичем репутацию угрюмой натуры, исполненной пессимизма.
Купанье
Над взморьем пламенем веселым
Исходит медленно закат,
И женские тела за молом
Из вод сиреневых сквозят.
То плещутся со смехом в пене,
Лазурью скрытые по грудь,
То всходят томно на ступени
Росистой белизной сверкнуть.
И пламенник земным красотам —
Сияет вечной красотой
Венерин холмик золотой
Над розовым потайным гротом.
И мглится блеск. Блажен, кто их
Пред ночью поцелуем встретит,
Кто в светлых их зрачках заметит,
Как вечер был огнист и тих,
Кому с их влажных уст ответит
Солоноватость волн морских.
«Нам, привыкшим на оргиях диких, ночных…»
Нам, привыкшим на оргиях диких, ночных
Пачкать розы и лилии красным вином,
Никогда не забыться в мечтах голубых
Сном любви, этим вечным, чарующим сном.
Могут только на миг, беглый трепетный миг
Свои души спаять два земных существа
В один мощный аккорд, в один радостный крик,
Чтоб парить в звездной бездне, как дух божества.
Этот миг на востоке был гимном небес —
В темном капище, осеребренном луной,
Он свершался под сенью пурпурных завес
У подножья Астарты, холодной ночной.
На камнях вместо ложа пестрели цветы,
Медный жертвенник тускло углями горел,
И на тайны влюбленных, среди темноты
Лик богини железной угрюмо смотрел.
И когда мрачный храм обагряла заря,
Опустившись с молитвой на алый песок,
Клали тихо влюбленные у алтаря
Золотые монеты и белый венок.
Но то было когда-то… И, древность забыв,
Мы ту тайну свершаем без пышных прикрас…
Кровь звенит. Нервы стонут. Кошмарный порыв
Опьяняет туманом оранжевым нас.
Мы залили вином бледность нежных цветов
Слишком рано при хохоте буйных речей —
И любовь для нас будет не праздник богов,
А разнузданность стонущих, темных ночей.
Со студеной волною сольется волна
И спаяется с яркой звездою звезда,
Но то звезды и волны… Душа же одна,
Ей не слиться с другой никогда, никогда.
Зоргенфрей Вильгельм Александрович
(1882–1938)
Поэт, переводчик. Его стихи связаны некоторым единством поэтического восприятия жизни и смерти. Как лирический поэт он находился под сильнейшим влиянием Александра Блока вплоть до ученического заимствования и копирования его образов и ритмов. В дореволюционной лирике Зоргенфрея доминирует одна тема, обозначенная в заглавии его сборника «Кладбище».
«И понеслися они в урагане высоко, высоко…»
И понеслися они в урагане высоко, высоко…
Синее море под ними, шумя, разостлалось без краю,
Волны ходили, дробясь, и сверкала холодная пена,
Ярко сверкала внизу, рассыпаясь серебряной пылью.
Мерно потом проносились они над пустынной землею,
Слышали пение ветра и нежно дрожали всем телом,
Запах вдыхая цветов и любуясь манящим узором.
…Долог был путь их воздушный, и выше они поднялися,
Выше они поднялися над царством цветов и туманов.
Было мертво, и печально, и тускло в пустынях эфира,
Вздрогнув, порвалися струны и звуков внезапно не стало.
Только стучали сердца, два созвучные сердца стучали,
Два палящие взора встречались, сближались, сплетались,
Два палящие взора – лучи загоревшихся душ их,
Вечным огнем загоревшихся душ их, зажженных любовью.
Иванов Георгий Владимирович
(1894–1958)
Поэт, прозаик, публицист, переводчик, критик. В своём творчестве поэт мысленно склонялся к абсолютно разным точкам зрения, а также пытался познать самые сокровенные вопросы бытия. Отличительным свойством стихотворений Иванова является непринуждённая культура стиха с непосредственной естественностью, без специальных усилий и никакой надуманности. Его поэзия отличается красотой и ясностью, которая присуща акмеистам.
Песня о пирате Оле
Развинченная баллада
Кто отплыл ночью в море
С грузом золота и жемчугов
И стоит теперь на якоре
У пустынных берегов?
Это тот, кого несчастье
Помянуть три раза вряд.
Это Оле – властитель моря,
Это Оле – пират.
Царь вселенной рдяно-алый
Зажег тверди и моря.
К отплытью грянули сигналы,
И поднялись якоря.
На высоких мачтах зоркие
Неподкупные дозорные,
Бриг блестит, как золото,
Паруса надулись черные.
Солнце ниже, солнце низится,
Солнце низится усталое;
Опустилось в воду сонную,
И темнеют дали алые.
Налетели ветры,
Затянуло небо тучами…
Буря близится. У берега
Брошен якорь между кручами.
Вихри, вихри засвистали,
Судно – кинули на скалы;
Громы – ужас заглушали,
С треском палуба пылала…
Каждой ночью бриг несется
На огни маячных башен;
На носу стоит сам Оле —
Окровавлен и страшен.
И дозорные скелеты
Качаются на мачтах.
Но лишь в небе встанут зори,
Призрак брига тонет в море.
Иванов Вячеслав Иванович
(1866–1949)
Поэт, философ, переводчик, драматург, литературный критик, педагог, идеолог символизма, исследователь дионисийства. Творческое развитие Иванова отличалось внутренней логикой, последовательностью и устойчивостью его художественно- эстетической системы и «духовных координат». В основу поэзии легли три таких важных компонента, как гармония, единство и целостность.
Дельфины
«В снастях и реях засвистел ветер,
пахнущий снегом и цветами;
он с силой вылетал на свободу из тесного ущелья…
Из-под самого пароходнаго носа
стали выпрыгивать проворные водяные жители —
дельфины; крутым побегом они выскальзывали
