Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах - Генри Каттнер

правильно, в этом доме когда-то была психушка.

– Подумать только, – сказала Розамунд, отхлебнув виски, – когда-то в этих стенах было много пациентов. И все сумасшедшие.

– Да уж, – согласился я. – Судя по семейству Карта, недуг здесь хорошо прижился.

Мы остановились, глядя сквозь решетку в комнату, которая оказалась не пустой. В углу тихо сидела прикованная к стене женщина в стильной смирительной рубашке. Женщина с круглым, как плошка, уродливым лицом землистого цвета, широко раскрытыми зелеными глазами и кривой полуулыбкой на губах. Рядом стояла лампа.

Я толкнул дверь, и она с легкостью открылась. Женщина глядела на нас без всякого любопытства.

– Вы пациентка? – неуверенно спросил я.

Она отряхнула смирительную рубашку, сбросила оковы и поднялась.

– О нет, – ответила она все с той же кривой застывшей улыбкой. – Я Рут Карта. Джед рассказал мне, что вы приехали.

Очевидно, сообразив, что нужны какие-то объяснения, она оглядела свою рубашку.

– Когда-то давно меня держали в этой лечебнице. Потом вылечили и отпустили. Только временами я по ней скучаю.

– Да-а, понимаю, – едко заметил я. – Так вампир каждое утро хочет вернуться в старую добрую землю.

Она замерла с пустыми, как зеленое стекло, глазами.

– Что рассказал вам Джед?

– Только местные сплетни, миссис Карта. Хотите выпить?

Я протянул ей бутылку.

– Какие сплетни? – Ее улыбка сделалась кислой. – А, нет, спасибо!

Похоже, это был тупик. Рути стояла перед нами с ничего не выражающими зелеными глазами и застывшей улыбкой. Запах плесени забил мне ноздри. Что дальше?

Розамунд первой нарушила молчание.

– Вы миссис Карта? – спросила она. – Как так вышло, что у вас та же фамилия, что и…

– Остынь, – тихо проговорил я. – То, что мы с тобой женаты, еще не означает, что все остальные тоже женаты.

Но Рут Карта, похоже, вовсе не обиделась.

– Джед – мой отец, а Лем – мой сын, – объяснила она. – Я была замужем за Эдди Картой, моим двоюродным братом. Но он давно умер. Поэтому меня и отправили в сумасшедший дом.

– Вас так потрясла его смерть? – предположил я.

– Нет, – ответила она. – Это я его убила. Помню, как все вокруг стало красным.

Ее улыбка не изменилась, но я заметил в ней тень саркастической усмешки.

– Это случилось еще в те времена, когда самозащиту не считали смехотворным оправданием. В моем случае все так и было. Напрасно люди думают, что избитые выражения не могут быть правдивы.

– Кажется, вы получили куда лучшее образование, чем Лем и Джед, – заметил я.

– Я училась в школе для девочек на востоке. И хотела там остаться, но Джед не мог себе этого позволить. Мне было очень горько тогда возвращаться к скучной, тяжелой работе. Но теперь против скуки я бы уже не возражала.

Мне бы очень хотелось, чтобы Рути перестала улыбаться. Розамунд потянулась к бутылке и сказала:

– Я понимаю, что вы должны были чувствовать.

Миссис Карта подошла к стене и приложила к ней ладони. Глаза загорелись необычно ярко, а голос стал жалобным и визгливым:

– Нет, вы не можете понять. Такому юному созданию, как я… Вы не можете понять, что значит увидеть очарование и восторг жизни, красивых людей в красивых одеждах, а потом вернуться и остаться здесь, отскребать полы и варить капусту, выйти за тупую деревенщину с обезьяньими мозгами. Я сидела у кухонного окна, смотрела и ненавидела всех и вся. Эдди меня не понимал. Я просила взять меня с собой в город, но он говорил, что не может себе этого позволить. И я с горем пополам скопила денег на дорогу в Чикаго. Я так мечтала об этом. Только, когда я добралась туда, я больше не была ребенком. Люди на улице пялились на мою одежду. Я ощущала себе посмешищем.

– Да-а, – сказал я, глотнув бурбона. – Понимаю… догадываюсь.

Ее голос зазвучал еще выше. Изо рта закапала слюна.

– И вот я вернулась домой, а потом однажды увидела, как Эдди целуется со служанкой. Тогда я взяла топор и отрубила ему голову. Он упал и задергался, как рыба на берегу, а я почувствовала, что снова стала молодой. А все вокруг смотрели на меня и говорили, какая я милая и замечательная.

Она визжала монотонно, словно голос был записан на фонографе. Потом сползла по стене и уселась на пол. На губах выступила пена. Рути задергалась всем телом, зашлась истерическим криком. Но когда она расхохоталась, стало еще хуже.

Я ухватил Розамунд за руку и вытолкал в коридор.

– Давай найдем ребят, – предложил я. – Пока Рути не нашла топор.

Мы спустились в кухню и рассказали все Лему и Джеду. Лем захихикал так, что затряслись толстые щеки, а потом вышел в коридор. Джед достал кувшин с водой и двинулся следом.

– Теперь у Рути будет припадок. Обычно он не заставляет себя долго ждать, – бросил он через плечо и исчез из вида.

Я забрал у жены лампу, которую она так и держала в руках все это время, осторожно поставил на стол, а Розамунд протянул бутылку. Мы докончили ее. Я подошел к задней двери и проверил замок. Конечно же, она была заперта.

– Любопытство – моя слабая черта, – заявила Розамунд и указала на еще одну дверь в боковой стене. – Как ты думаешь…

– Сейчас выясним.

Выпивка сделала свое дело. Вооружившись лампой, я потянул дверь, и мы заглянули в темноту подвала. Как и все в этом доме, он вонял плесенью.

Я спустился первым, Розамунд – следом. Мы попали в темное помещение, напоминающее склеп. Там было пусто. Но тут мы заметили крепкую дубовую дверцу люка прямо у нас под ногами. Отпертый навесной замок лежал рядом, засов был отодвинут.

Мы продолжили наше развеселое путешествие вниз по другой лестнице (она спускалась футов на десять), потом очутились в тоннеле с земляными стенами. Шума грозы отсюда было уже не слышно.

На полке у стены лежал потрепанный блокнот с карандашом, привязанным грязной ниткой. Розамунд открыла его, а я заглянул в блокнот поверх ее плеча.

– Это гостевая книга, – объявила она.

Там был список имен, и под каждым стояла многозначительная пометка. Например, такая:

«Томас Дарди.

$57.53. Золотые часы. Кольцо».

Розамунд хихикнула и написала ниже последней строчки: «Мистер и миссис Денхэм».

– Твое чувство юмора меня просто убивает, милая, – холодно заметил я. – Если бы я тебя не любил, точно свернул бы тебе шею.

– Все безопасней, чем отпускать остроты, – шепотом ответила она.

Мы пошли дальше. В конце тоннеля была небольшая камера со скелетом, прикованным к стене. Мы увидели в полу круглую деревянную крышку с кольцом. Я поднял ее, опустил лампу, и