Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах - Генри Каттнер

да?! – гремело за дверью. – Ей-богу, мистер, я заставлю тебя сожрать это платье!

– Что ж, – пробормотал Тим, отходя от двери, – кружевной воротник, должно быть, недурен на вкус.

Вандерхоф подумал о том, что теперь, когда он обрел характер, удивительная способность перевоплощаться постепенно исчезнет сама по себе. Он уже не медуза и не хамелеон.

Он менеджер «Свелт шоп».

Издалека доносились мученические хрипы и бульканье.

– Хо-хо, уже пять часов, – заметил Тим Вандерхоф и поднял брови. – Еще один день позади.

Маскарад

– Послушай, – с горечью сказал я Розамунд, – если бы я начал рассказ с чего-то в этом духе, любой редактор вышвырнул бы его…

– Не скромничай, Чарли!

– …с обычным своим ехидным замечанием, что «отказ не обязательно означает отсутствие достоинств, но сюжет с душком». Итак, что мы имеем? Медовый месяц. Надвигается шторм. Ветвистые молнии рассекают небо. Дождь льет как из ведра. А дом, куда мы идем, наверняка окажется заброшенной психушкой. Мы постучим в дверь старомодным молоточком, послышится шарканье, и отвратного вида старый пень впустит нас внутрь. Он так обрадуется нам, но будет с насмешливым блеском в глазах рассказывать легенды об ошивающихся здесь вампирах. Не то чтобы он сам верит в эти небылицы, но…

– Но почему у него такие острые зубы? – хмыкнула Розамунд.

Мы поднялись на расшатанное крыльцо и постучали в дубовую дверь, на мгновение осветившуюся молнией. Потом постучали снова.

– Возьми молоточек, – посоветовала Розамунд. – Заканчивать надо с дурными манерами.

Я постучал молоточком, и послышалось шарканье. Мы с Розамунд обменялись скептическими усмешками. Она у меня просто прелесть. Мы любим одно и то же – в основном необычные вещи – и прекрасно ладим друг с другом.

Как бы там ни было, дверь открылась и на пороге появился старый пень с масляной лампой в скрюченной руке.

Похоже, он не больно-то удивился, но на лице старика угнездилось столько морщин, что различить какую-то перемену в его выражении было трудно. Нос торчал ятаганом, а маленькие глаза казались в тусклом свете зеленоватыми. Странное дело, но волосы у него были черными, густыми и жесткими. Такие как раз подошли бы трупу, решил я.

– Гости, – проскрипел он. – У нас здесь гости бывают редко.

– Должно быть, вы успели проголодаться между визитами, – подколол его я и подтолкнул Розамунд в коридор.

Здесь пахло плесенью. И от старика тоже. Он закрыл дверь, борясь с яростным напором ветра, и пригласил нас в гостиную. Мы прошли сквозь бисерный занавес и очутились в Викторианской эпохе.

Дедуля оказался не без чувства юмора.

– Мы не едим гостей, – заметил он. – Просто убиваем и забираем деньги. Только вот добыча в последнее время скудная.

Он закудахтал, как счастливая курица над вылупившейся пятеркой цыплят.

– Меня зовут Джед Карта, – представился дед.

– Картер?

– Карта. Присаживайтесь, обсохните, а я разведу огонь.

Мы и впрямь промокли насквозь.

– Можно одолжить у вас какую-нибудь одежду? – спросил я. – Если вам любопытно, мы женаты уже много лет, но все еще чувствуем себя греховодниками. Денхэмы наша фамилия, Розамунд и Чарли.

– Так вы не молодожены?

Кажется, Карту это разочаровало.

– Это наш второй медовый месяц. Более увлекательный, чем первый. Романтика? – обернулся я к Розамунд.

– Да-а, – согласилась она. – Тебя это вставляет.

Прямо картинка у меня, а не жена! Единственная женщина, чье умственное превосходство меня не бесит. Красавица, даже когда похожа на утопленного котенка.

Карта развел огонь в очаге.

– Когда-то здесь жило много людей, – заметил он. – Только не по своей воле. Они были сумасшедшие. Но теперь здесь не лечебница.

– Вот так история! – сказал я.

Управившись с огнем, старик зашаркал к двери.

– Принесу вам одежду, – бросил он через плечо. – Если, конечно, вы не против остаться здесь в одиночестве.

– Вы не верите, что мы женаты? – осведомилась Розамунд. – Честное слово, присматривать за нами не нужно.

Карта оскалил редкие пеньки зубов.

– О нет, дело не в этом, просто среди окрестных жителей бродят странные идеи, – хихикнул он. – Слышали когда-нибудь о вампирах? Поговаривают, в последнее время смертей в округе было видимо-невидимо.

– Отказ не обязательно означает отсутствие достоинств, – чуть слышно проговорил я.

– А?

– Нет… ничего особенного.

Мы с Розамунд посмотрели друг на друга.

– Не то чтобы я сам верил в такие небылицы… – добавил дед.

Карта снова усмехнулся, облизал губы и вышел, захлопнув за собой дверь. И заперев ее.

– Да, милая, – сказал я, – у него зеленые глаза. Я заметил.

– А клыки острые?

– У него всего один. И стерт до самой десны. Может быть, некоторые вампиры изжевывают своих жертв до смерти. Хотя звучит это как-то неканонично.

– А может, вампиры не всегда каноничны.

Розамунд уставилась на огонь. Тени плясали по всей комнате. Отказ не обязательно означает…

Я разыскал два пыльных шерстяных пледа и хорошенько встряхнул их.

– Раздевайся, – велел я, и мы развесили одежду перед камином, а потом завернулись в пледы и стали похожи на двух нищих индийцев. – Может быть, этот рассказ вовсе не о призраках. Может быть, он о любовных похождениях.

– Нет, если мы с тобой женаты, – возразила Розамунд.

Я только ухмыльнулся. Но Карта меня заинтересовал. Я не верю в совпадения. Почему-то проще поверить в вампиров.

Дверь открылась, но вошел не Карта, а другой мужчина. Он был похож на деревенского дурачка – гора жира с пухлыми слюнявыми губами и складками над расстегнутым воротником. Он поддернул комбинезон, почесался и осклабился, глядя на нас.

– У него тоже зеленые глаза, – заметила Розамунд.

У вошедшего было расщепление нёба, «волчья пасть», но мы все равно поняли, что́ он сказал.

– Вся наша родня зеленоглазая. Я Лем Карта. Дедушка сейчас занят. Он прислал меня вот с этим.

Лем бросил мне сверток, который держал на согнутой руке. Старая одежда. Рубашки, комбинезоны, обувь – сравнительно чистые, но с уже знакомым запахом плесени.

Лем протопал к камину и всем громадным телом опустился на корточки. Такой же, как у дедушки Карты, нос клювом почти утонул в подушках свисающего жира. Лем сипло захихикал.

– Мы любим гостей, – объявил он. – Мамуля спускается сказать им «привет». И переодевается.

– В чистый саван? – осмелел я. – Уходи, Лем. И не вздумай подглядывать в замочную скважину.

Он что-то проворчал, но зашаркал к выходу, а мы надели на себя заплесневелое тряпье. Я соврал, что, мол, Розамунд смотрится очень мило – этакой крестьянкой, и получил за это пинка.

– Побереги силы, дорогая. Нам еще отбиваться от семейства Карта. Большого, отвратительного семейства. Похоже, это их фамильный особняк. Они здесь жили, еще когда в этом доме была психушка. На полном пансионе. Жаль, что