Клуб «Непокорные» - Джон Бакен

Литен представил меня.

— Мы направляемся в Борроуби, — пояснил он, — и остановились, чтобы полюбоваться вашим домом. Не позволите ли войди в него и взглянуть хотя бы одним глазком? Я хочу, чтобы Пекуэдер увидел лестницу.

Мистер Гиффен был само гостеприимство.

— Я ездил в Клайстон, чтобы отправить телеграмму. На выходные к нам приедут друзья, которые могут представлять для вас интерес. Не останетесь ли на чай?

В его манерах чувствовалась мягкая формальная вежливость, а в его голосе звучали легкомысленные интонации человека, любящего поговорить. Он провел нас через маленькую калитку, и по стриженой зеленой дорожке, окруженной папоротниками по обеим сторонам, мы двинулись к задней двери, что вела в сад. Несмотря на то что дело было в октябре, здесь все еще ярко цвели розы, и струйка воды, вытекавшая из свинцового купидона, бесшумно текла среди опавших цветочных лепестков. В конце пути мы остановились перед дверью, над которой старый Картерон начертал строку из Горация[217].

Ничего похожего на этот маленький зал я прежде никогда не видел! Залов на самом деле было два, потому что помещение разделяла лестница из дерева, похожего на оливковое. Оба зала были вымощены черным и белым мрамором, а внутреннее пространство имело овальную форму с галереей, поддерживаемой тонкими колоннами из орехового дерева. Все было исполнено в миниатюре, но от всего веяло таким простором, какого не могли дать никакие размеры. Также зал был словно, бы пронизан экстрактом, душой и основой солнечного света. Он внушал чувство давно устоявшегося, надежного и спокойного счастья.

На террасе, пристроенной к залу, раздались голоса. Гиффен провел нас в комнату, что была слева.

— Вы, Литен, помните, как выглядел дом во времена полковника Апплби. Здесь была устроена часовня. Здесь всегда была часовня. Вы видите, какие мы внесли изменения… Прошу прощения, мистер Пекуэдер, вы случайно не католик?

Комната была покрыта белыми панелями, с двух сторон были устроены глубокие окна. На одном конце комнаты был воздвигнут прекрасный итальянский храм, пол был мозаичным, синим и белым, с причудливым узором в византийском стиле. Здесь царила все та же солнечная жизнерадостность, что и в остальном доме. Все было ясно, понятно, открыто, и никакая тайна не могла бы найти здесь себе пристанище. Вполне возможно, что часовня действительно просуществовала здесь три столетия, но от места исходил явный дух язычества. Гиффены, произведя свои изменения, не осквернили комнату. Большую часть площади пола занимал стол, покрытый зеленым сукном, что походил на место, где проводятся всякого рода совещания.

— Это наша рабочая комната, — объяснил Гиффен, — здесь мы проводим наши воскресные собрания. Урсула считает, что выходные дни прошли впустую, если не были посвящены настоящей работе. Часто именно здесь организуется какой-нибудь весьма ценный комитет. Мы стараемся дать приют в нашем доме занятым работникам, где они будут не бездельничать, а работать в хороших условиях.

— «Колледж расположен в более чистой атмосфере», — процитировал Литен.

На это Гиффен не ответил ничем, кроме улыбки: возможно, он никогда не слышал о лорде Фолкленде[218].

В комнату вошла женщина, — женщина, которая, если бы хоть немного постаралась, могла бы даже быть хорошенькой. Ее рыжеватые волосы, туго стянутые назад, были завязаны в плотный узел, а одежда ее была ужасно неуместна для особняка, возведенного в столь отдаленном углу. У нее были яркие пытливые глаза, какие бывают у птиц, руки ее нервно подрагивали. Она тепло поприветствовала Литена.

— Мы чудесно устроились! — сказала она Литену. — Мы с Джулианом настолько прочно обосновались, что чувствуем себя так, словно жили здесь всегда. Мои дома для матерей в деревне скоро будут готовы, а клуб откроется на следующей неделе. В первую зиму мы с Джулианом продолжим занятия собственными силами. В следующем году мы надеемся, что у нас в самом деле будет хорошая программа… И потом, знаете ли, так приятно иметь возможность развлечь своих друзей… Не хотите ли остаться на чай? У нас тут и доктор Своуп, и Мэри Эллистон, и мистер Перси Блейкер… вы знаете, он член парламента. Вы торопитесь? Ужасно жаль… А как вам наша мастерская? Когда мы в первый раз пришли сюда, здесь было просто ужасно: какая-то обветшалая часовня, похожая на увядшую туберозу. Мы сделали так, чтобы мелодия неба наполнила ее.

— Никогда до этого не видел я дома, столь наполненного простором и светом! — сказал я в ответ милой женщине.

— А, так вы это уже заметили? Место для жизни удивительное, необычайное! Время от времени я чувствую себя здесь такой беззаботной, что становится как-то даже страшновато. Но себя мы считаем только попечителями, теми, кому доверяют люди. И это доверие мы должны направить на общее благо. Понимаете, это дом, на который можно наложить собственный отпечаток. Я могу представить себе дома, что господствуют над теми, кто в них обитает, но Полный Круг пластичен, и мы можем сделать его своим, таким, словно это мы спланировали и построили его. Этот дом — наша главная удача в нашей доброй судьбе!

Здесь мы распростились, потому что у нас совсем не было желания разделить компанию с доктором Своупом или мистером Перси Блейкером. Когда мы дошли до шоссе, мы оглянулись, чтобы еще раз полюбоваться маленькой жемчужиной здешних мест. Лучи заходящего солнца упали на камень, и цвет меда стал ярко-золотым. Тонкие витки аметистового дыма поднимались в безмятежное пространство. Я подумал о благонамеренной супружеской паре, о двух беспокойных людях, поселившихся за этими стенами, и мне вдруг показалось, что они не совмещаются с картиной, представшей передо мной, что их присутствие здесь не имеет никакого значения. Значимым здесь был только дом, ибо никогда я не встречал в неодушевленном камне такой нежной властности. У дома был собственный характер, ясный, определенный и надежный, как у высокородной пожилой дамы, находящейся среди торговок. И это на нем миссис Гиффен, по ее словам, собралась оставить свой отпечаток!

В тот вечер в библиотеке Борроуби Литен ораторствовал на тему, посвященную временам Реставрации. Борроуби, в которое он вложил огромные усилия и средства, создав цивилизованное жилище, представляет собой усадьбу эпохи Тюдоров типа Котсвольда с островерхими узкими крышами и высокими каменными дымовыми трубами, вертикально возвышающимися над окрестными лугами, напоминая своей массивностью крепость Пограничья[219]. Литен кивнул в сторону панелей, обшитых льняной тканью, и большой резной полки над камином.

— В таком доме, как у вас, витает тайна старой Англии. Как там сказал Рэли?