Ангелы Суджи - Владимир Дмитриевич Пронский

‒ Миша, побудь пока с Максимом, пойду санинструктора найду. И надо будет всех раненых, кого возможно, собрать в одно место, лучше в блиндаж завести или занести, да побыстрее действовать, а то нацисты артой вот-вот ответят, ‒ сказал Земляков.

И, выпрямившись, увидел санинструктора, махнул ему. Тот подошёл, осмотрел руку Жуликова, спросил о месте ранения, сказал ему:

‒ Запомни время, когда жгут наложили. Переведите его в центральный блиндаж ‒ там будем и двухсотых собирать.

Когда Жуликову помогли подняться и было повели в блиндаж, он спохватился:

‒ Это не дело.

‒ Что такое? ‒ всполошился Земляков.

‒ Финка… ‒ Он подошёл к поверженному нацисту, выдернул нож, вытер о его куртку, толкнул в ножны. ‒ Вот теперь можно идти!

Земляков хотел сказать, что и нож, и автомат, и всё другое прочее придётся сдать старшине, прежде чем повезут в полковой госпиталь, но не сказал ‒ не стал лишать парня чувства собственной победы. «Для тебя, парень, это действительно, победа, да ещё какая! Где-то ты простофилей оказался ‒ дал себя на деньги развести, а здесь что-то с тобой произошло этакое, что будь оно при тебе в тот момент, думаю, не стал бы сопли жевать ‒ быстро бы разобрался, у тебя к этому всё есть. Ты и без финки теперь не растеряешься при встрече с тем подонком!» ‒ подумал Земляков и совсем иными глазами посмотрел на товарища.

Когда они отвели Жуликова в блиндаж, долго ждать машины эвакуации не пришлось, будто она находилась где-то рядом, возможно, в садах. Медведев и Земляков помогли загрузить пятерых раненых и трёх двухсотых. «Буханка» сорвалась с места и помчалась назад через деревню.

‒ Ты-то как? ‒ спросил Земляков у Медведева. ‒ Быстро же ты вошёл в бой. Мы, как заняли деревню, несколько дней сидели в ней. И было непонятно: кого ждём, чего дожидаемся. Сначала думали, что дожидаемся трёхдневного объявленного перемирия, но оказалось, всё просто: Медведев прибыл! Вот он и задал нацистам шороху! Аж пятки у них сегодня сверкали!

‒ Не балаболь, Земляк. Всё у тебя легко и просто получается… Поле-то твоё как?

‒ Пшеница растёт, что ей сделается, правда, перед маем похолодание пришло, но дождичек прошёл ‒ это на пользу. А временный холод ‒ ерунда, только вегетация немного замедлится. Зато потом всё нипочём будет всходам, ‒ радостно говорил он словами свояка Валеры.

‒ А мой трактор отдали. Говорят, ты пока воюй, а мы другого работника нашли. Так что опасаюсь, когда вернусь, мне и вовсе работы не будет, и негде её будет взять в нашем посёлке.

‒ К нам переедете жить. Вместе будем пшеницу выращивать. У нас механизаторы ой как нужны, особенно непьющие.

‒ Ты же говорил, что и у вас работы нет.

‒ Это когда было. Сейчас к этому все возможности имеются.

‒ На «дядю» работать?

‒ Это кто как приспособится.

45

Как и предполагали, вскоре заработала вражеская арта. Начала она дружно, но по словам Громова, была быстро подавлена контрбатарейщиками, а вскоре будто и не было её. Зато с российской стороны огонь перенесли на Перевалово, где укрылись выжившие нацисты, и утюжили долго и активно.

Лейтенант Харук ходил по окопам и взбадривал бойцов:

‒ Не расслабляться. Пополняем запасы БК, воды и через полчаса новое наступление, пока наша арта не будет давать им возможности высунуться!

‒ Опять по чистому полю будем ломиться? ‒ спросил кто-то. ‒ А вдруг там мины?

‒ Сами же видели, как они драпали? Ни один не подорвался. Да и не ждали они нашего наступления в этом месте, сосредоточили силы на другом направлении, а мы их теперь с фланга атакуем!

Землякову и Медведеву особенно и собираться не надо, если пустые магазины они набили сразу после убытия Жуликова, а более они и не потратили в скоротечной и злой утренней атаке.

‒ Ты это, ‒ предупредил Земляков друга, ‒ много не пей воды, а то ещё не успел растрясти домашний живот ‒ наступать будет тяжело.

‒ Когда человеку нечего сказать ‒ он говорит о чужом животе. Давай-ка по гранатомёту возьмём ‒ пригодятся ведь.

‒ Вот и возьми себе, а мне с «калашом» и гранатками неплохо, да ещё ножик острый имеется на всякий случай ‒ как он Жуликову помог. Не будь ножа, неизвестно как всё обернулось бы для Максима.

‒ Я тебя не неволю. Думай сам. А мне сержант приказал, учитывая мои габариты. Не тебе же доверять такое грозное оружие ‒ при выстреле отдачей опрокинет.

‒ Ля-ля ‒ тополя, ‒ шутливо поддразнил Земляков.

‒ Да, а чего ты Жуликову намолол про своё геройство с ножом? Без меня, что ли, чего-то было?

‒ Да так я ему сказанул, когда он достал вопросами. Пошутил, а он это всерьёз принял.

‒ Всё понятно: втравил парня…

‒ Зато он не растерялся, когда случай представился, а так мой пример у него в мозгу сидел. Вот и спасся этим.

‒ Ладно, считай, что поверил я тебе.

Лейтенант по-прежнему ходил вдоль блиндажей, поглядывал на часы и небо, опасаясь дронов, но дроноводы, видимо, наученные неприятным опытом и зная, что их истребители переместились в район лесопосадки, и не думали гоняться за ними. А от лесопосадки да крайних усадеб села всего-то метров триста. Один рывок, и на месте.

Они пошли в наступление, когда артиллерия продолжала долбить по первой линии домов, и было такое ощущение, что бойцы сами лезут под свои же снаряды. Но нет, когда оставалось метров сто, арта прекратила огонь, зато раз и другой жахнули по врагу гранатомётчики, в том числе и Медведь отличился. Он выстрелил, поменял «морковку», гордо посмотрел на Землякова и продолжил наступление. Пока враг не начал отстреливаться, а как начал, то оставшиеся метры проскочили мигом, и, укрывшись кто за чем, начали полосовать ответным огнём.

Кто в этом преуспел более, сразу не понять, но первые дома они заняли относительно легко, потому что они оказались пустыми, лишь в двух пришлось пострелять, там, где, видимо, сидели наблюдатели, выстрелами предупредившие о наступлении противника. А вот на второй улице их редкие тройки встретили значительным огнём, и они сразу залегли, оценивая обстановку.

‒ Здесь надолго застрянем! ‒ предположил Медведев. ‒ В этих кустах и сараях сколько хочешь можно обороняться. И делать ничего не надо. Лежи под зелёным кустом и постреливай в москалей.

‒ Миша, не