У смерти на краю. Тонечка и Гриша - Ирина Николаевна Пичугина-Дубовик

Как ярился Григорий Сергеевич, когда Верочка, влетев с улицы, начинала выкрикивать маме новости «на тарабарском».

— Вот тараторка! Чисто сорока! Та-та-та! И вот что ты сказала? Повтори правильно, по-русски.

Пойманная властной рукой под уздцы Верочка, норовистая лошадка, обиженно бубнила «правильно». А какой в этом интерес, какой смак? Никакого.

Частенько, бывало, и сам строгий отец смеялся от души, слушая эмоциональный и красочный рассказ дочери, пересыпанный сочными оборотами местной речи, о «важных» школьных происшествиях, о подружках, обо всём на свете.

Лизочка, та была гораздо более сдержанна. Да и меньше она была, покладистее.

Но всё равно прогресс был только в русском правописании и чтении русской классики. Украинское правописание продолжало оставаться для девочек «тайной за семью печатями». Отец тут помочь не мог.

— Ладно, Гриша, ну пусть опять двойка, ну откуда им украинскую грамматику-то знать? Другие с детства говорят и учат с первого класса, а наши — на всём скаку въехали. Подожди немного, Гриша.

Гриша успокаивался, но потом опять взвивался:

— Нет, ну каково? Дочери старшего преподавателя приносят двойки!

— Гриш, а ты о своём авторитете больше беспокоишься или об их знаниях?

Григорий Сергеевич конфузился.

Победа оставалась за женой.

34. Каменец-Подольский. Тонечка — лекарь

А теперь приспело время поведать о медицинском «таланте» Тонечки.

Всему научила дочерей Катерина: готовить, шить, дом в порядке содержать, мужа уважать. Но вот по медицинской части преуспела одна лишь сестра Таня — фронтовая санитарочка. Тоня же была натурой деятельной и добросовестной, отличалась оптимизмом, смешливостью, неуёмным воображением.

Вот именно из-за присутствия в ней этих черт характера в тонкости процедур по излечению членов своей семьи войти ей никак не удавалось. Стоило ей услышать что-то новое, как она в воображении своём всё переиначивала. И выходило то, что выходило.

Григорий Сергеевич жену любил, уважал и даже преклонялся перед ней. Но лечения её боялся как огня. Предпочитал процедуры принимать в медсанчасти по месту работы или в госпитале каком. А если не удавалось ему от Тонечкиного врачевания увернуться, то последствия наступали непредсказуемые.

Григорий Сергеевич сорвал спину. Такое случается. Однажды утром он не смог встать с кровати. Лежал на животе и стонал. Всего сковало болью. Встревоженная Тонечка стала припоминать, что мать делала в таких случаях.

Ага!

Мать грела кирпич и, завернув в полотенце, клала на больное место!

Вроде всё правильно, но буйное Тонечкино воображение уже понеслось!

Зачем ей грязный кирпич с улицы? У неё есть чугунный утюг на угольях. Это намного более гигиенично и проще нагреть!

Решено — сделано.

Чугунный утюг наполнен горячими угольками из печки. Тонечка, стараясь из всех сил, раздула их — пусть утюг скорее разгорится. Усердная супруга молнией носилась по дому, подавала мужу попить, подкладывала подушку, делала тысячи дел одновременно.

Наконец, она посчитала, что утюг разогрелся достаточно.

Двумя руками ухватив за деревянную ручку, с триумфом потащила его Тонечка в спальню.

И водрузила Грише на поясницу!

Спасло Григория Сергеевича лишь то, что полотенце, в которое по сценарию предполагалось завернуть утюг, уже лежало на его, Гриши, пояснице и было довольно толстое. Дикий вопль разъярённого брянского медведя намекнул Тонечке: что-то пошло не так.

Подхватив со спины мужа утюг, она с удивлением увидела на полотенце коричневые подпалины. Тут до неё дошло, что утюг-то она перегрела! Григорий Сергеевич взвился до небес, изогнулся в пароксизме боли от ожога, что-то хрустнуло у него в спине…

Это позвонок встал на место!

Так, одна боль прошла, осталась другая боль, от «лечения». Ну с этим-то Тонечка умела справляться. Все семьи на Дальнем Востоке лечили ожоги китовым «спермацетом», и у Тонечки была припасена баночка этого чудодейственного народного снадобья. Через два дня Гриша уже мог переворачиваться на бок, а ещё через два дня врач выписал его на работу.

«Спермацет» — волшебное средство… от Тонечкиного лечения!

Вообще с утюгами у Антонины Степановны всю жизнь были странные отношения.

Много лет спустя, уже в городе Орше, ушли Тоня и Гриша на семейную прогулку. А когда вернулись, то встретил их в квартире стойкий сизый дым. Что горело, долго не могли понять. Ничего не горело! Хотя всем с детства известно — дыму без огня не бывает!

Удивлялись до тех пор, пока Григорий Сергеевич не споткнулся о включённый в розетку матерчатый провод от тяжёлого электрического утюга. Самого утюга нигде не было видно. Зато была видна аккуратная прогорелая дыра в досках пола. Дыра была в форме лодочки плоскодонки. И провод нырял в эту самую дыру.

Как оказалось, собираясь на прогулку, быстрая Тонечка погладила одежду мужу, да и поставила утюг плашмя на пол.

А из розетки не выдернула.

Утюг медленно разогревался себе всё дальше и дальше, пол под ним тлел-тлел, превращаясь в уголь, да и провалился вместе с утюгом на бетонное межэтажное перекрытие.

От Гриши сколько шуму-то было!

Примерно столько же, сколько и беспламенного дыма.

Вот как хотите, но была Тонечка баловнем судьбы.

35. Каменец-Подольский. Победа! Лето 1945-го

Почти полтора года прожили Мусенковы в Каменец-Подольском.

И однажды — пришёл он, Великий день!

Тот, который так долго ждали, за который умирали, работали, в чей приход верили всем сердцем и стар, и млад.

Победа!

В Каменец-Подольском весь город побежал на стадион! Там, на трибуне, выступающие кричали важные слова, простирали руки, грозили кулаком раздавленной фашистской гадине…

А внизу, на поле, люди смеялись и плакали, обнимались и поздравляли друг друга! Раненые из госпиталей стояли оглушённые, не веря ушам и глазам своим: поганое чудище войны сдохло!

А они остались живы!

И теперь многие и многие отправятся домой!

Домой! С Великой Победой!

Верочка и Лизочка, в белых панамках и белых носочках, дарили ветки цветущей сирени раненым из госпиталей!

Как же заразительно смеялись девочки, как радовались! Так умеют только дети!

На всю жизнь запомнили девочки этот удивительный и солнечный день мая! И потом, в трудные минуты своей взрослой жизни открывали они ту заветную дверь в душе. Дверь в весну, где всегда сиял и переливался солнечным светом радости этот поразительный и долгожданный день — 9 мая 1945 года. И заново приходили вроде бы исчерпанные уже силы, нестрашной оказывалась любая беда.

А после митинга все, сияя улыбками, отправились домой. Антонина на радостях пригласила всех соседей, Вера и Лиза позвали подружек по школе. Каким же богатым радостью и теплом был скудный яствами стол Тонечки! Пришёл и Григорий Сергеевич. Все говорили