У смерти на краю. Тонечка и Гриша - Ирина Николаевна Пичугина-Дубовик

И припомнилась Тонечке картина, столь привычная для бессарабской осенней поры, когда в большую давильню местные жители корзинами сносили виноград и парами или втроём прыгали и топтались по нему. Сок стекал в жерло упрятанного в землю кувшина…

Да только теперь Тонечка представляла себе весь советский народ, каждого человека, каждую семью — вот как те гроздья винограда в той давешней давильне. Топчутся, пляшут по ним немцы-оккупанты, фашисты проклятые! И не виноградный сок утекает в землю — слёзы и кровь, кровь людская!

Подлые!

Подлые!

Звери!

— Я умею ждать, — шептала Тонечка. — Я дождусь тебя, Гриша, не сомневайся. Мы все дождёмся: и девочки, и я. И будем мы жить дальше, назло врагу, назло бедам! И будем мы счастливы, сильно-сильно! Верь мне, Гриша, так и будет!

В чёрной хрустально-ледяной вселенной молитвы её взвивались огненно-жарким закрученным вихрем и вдруг, в звёздном небе над Землёй, встретились с такими же зароками, которые в то же самое время давал душе своей Григорий Сергеевич. Сплелись горячие токи их чувств и чаяний в одно, стократ усилились в межзвёздном эфире и одновременно отразились в зеркале душ их, единых, хоть и разделённых тысячами километров. Странное спокойствие и уверенность вселив.

Мы выстоим!

Мы всё выдержим!

Мы встретимся, иначе рухнет небо на землю, взорвётся вселенная, погаснет солнце.

Мы встретимся.

Бабушка Катерина покупала на базаре единственную еду, что тогда (кроме рыбы) была доступна в городе. Не удивляйся, мой читатель, глядя со своих современных позиций, еда та была — живые тихоокеанские крабы.

Они легко ловились и не были нужны на фронте. Поэтому-то и составляли практически весь рацион жителей Владивостока в первые годы войны. Катерина покупала краба за небольшие деньги, приносила домой, мыла и варила в чугунке. Потом все садились за стол и, достав краба, разрезали его ноги, вынимали белое мясо.

Питательности в той еде было мало. Одна видимость. Ели-то почти без хлеба. Картофель был редок и дорог.

По карточкам выдавали постное масло, но его Катерина выделяла внучкам по столовой ложке в день как лекарство.

Однажды случилась беда.

Голодная Лизочка полезла за бутылью с маслом и… уронила! Вылилось больше полбутыли, но Катерина уже была не та. Поутих её горячий нрав, сломленный столькими бедами. Она только мягко попросила Лизу, рыдавшую от ужаса содеянного, не убиваться так.

Ничего. Проживём.

Только часто, чаще обычного, доставала Катерина старую засаленную колоду карт и, шепча себе под нос, раскладывала на всех своих. И тайно — на зятя…

Гадала, что было, что есть…

Чем сердце успокоится?

Глядя на сестёр, невольно задумывалась и Тонечка.

Как сильный порыв ветра поднимает пыль, слепит глаза, бьёт в лицо, так и война замутила чистое и плавное течение их жизни.

Перемешались карты судеб всех четырёх молодых казачек Терченок.

Что там впереди?

22. У самого Тихого океана. Судьбы сестёр Тонечки

Сёстры… Рождены от одних родителей, взращены в одном доме. Связаны нежной дружбой. Но какие разные судьбы!

Кому — мрак потерь.

Кому — геройство, военная страда, такая, что и мужчине не сдюжить.

Кому — женихи завидные на выбор, да только на выбор матери, Катерины.

Кому — вечные мытарства, гарнизонные переезды и скитания, в которых никакого домашнего добра не наживёшь, но зато — с беззаветно любимым мужем и на всю долгую-предолгую жизнь.

Скоро сестра Таня ушла на фронт.

Забегая вперёд, скажу, что стала Таня санитаркой в стрелковом полку. Спасла медсестричка Татьяна немало жизней бойцов, вынесла их с поля битвы. Заслужила целый «иконостас» боевых медалей на грудь. На парадном кителе и места нет — везде награды. Да какие!

Но война есть война.

Не избежала и красавица Татьяна участи многих и многих женщин на фронте. Полюбила она там.

Казалось, военная любовь обернётся счастьем. Её избранник был холост и хотел жениться на ней, Тане, тем более что была она уже от него на сносях. В 1944 году отправил он Таню к своим родителям.

Рожать. Да прежде Тани пришла в дом к его старикам похоронка на него, их сына.

Чёрная ночь пала на землю.

Вернулась Таня домой во Владивосток, родила дочку.

Горевала очень. Два года ждала: может, ошибкой похоронка пришла? Но нет. Чуда не случилось.

Все эти два года поддерживал Татьяну, не давал ей пасть духом Сергей — знакомый её с детства, теперь моряк. На путях-дорогах войны сохранял он в груди своей тайную горячую преданность Танечке, незабываемой первой любви его. На доброту его, на заботливость, на верность через время ответило и сердечко Тани. Через два года поженились они. И стала Таня — Мухина. Усыновил Сергей дочку Танечки, а затем родили они и сына. Хорошо, любовно прожили супруги во Владивостоке. Только первым Сергей покинул этот свет. А Татьяне был отмерян долгий век, более 90 лет. После смерти Сергея смотрела за матерью дочка. Даже сама смерть отнеслась с большим уважением к отважной фронтовичке. Тихо-тихо пришла за ней во сне. Но всё это потом, потом.

А пока идёт 1942 год. У младшей сестры Любушки произошла резкая перемена в жизни. Она готовится выйти замуж. Женихом, выбранным Катериной дочке своей восемнадцатилетней, оказался человек известный, можно сказать, знаменитый на весь Советский Союз. Звали его — Ефрем Иванович Гаманков. Герой Советского Союза.

Вот как! Матрос-полярник.

Зимовал на льдине вместе с Папаниным!

Ему — около 30 лет. И тоже, как и Тонечкиного Гришу, привела Ефрема судьба в Приморье из Брянской области. Поучившись в школе, некоторое время работал Ефрем на лесопильном заводе в окрестностях Мурманска. А когда пришёл 1932 год, Ефрем уже ходил на ледокольном пароходе «Таймыр». Дальше — на мотоботе «Исследователь» и ледоколе «Ермак». Тяжёлые походы, но какая интересная жизнь!

Как стал Ефрем героем? С октября 1937 года он, уже Ефрем Иванович, матрос первого класса, стал невольным участником легендарного дрейфа на пароходе ледокольного типа «Георгий Седов». Дрейфа, что длился два с половиной года, по январь 1940 года.

Знаменитая зимовка на льдине вместе с Иваном Дмитриевичем.

С Папаниным, с тем, кого так восторженно встречала вся страна!

Мужественным и стойким показал себя Ефрем Иванович в этом испытании. И совершил много подвигов, о которых даже жене Любочке не всё впоследствии рассказывал.

Чтобы не пугать, как оно там было…

В газетах того времени писали, а семья Терченок читала: «3 февраля 1940 года Президиумом Верховного Совета СССР выпущен указ о присвоении матросу парохода ледокольного типа