Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

– Да, долго он не продержится, – прогнозировал я, наблюдая за бестолковщиной, происходящей в первом дивизионе. Так оно и произошло, через несколько месяцев он был снят с дивизиона, а затем уволен из Вооружённых Сил. Но и Константин Иванович немало удивил меня перед уездом в Санкт-Петербург.

….Я шёл из парка боевых машин к себе в кабинет и у спортивного городка встретил Семёнова и его заменщика майора Васильева.

– Ну, что, Константин Иванович, послезавтра уезжаешь?

– Да, Борис Геннадьевич. Вот с заменщиком в парк иду ещё сегодня, кое какие ньюансы ему покажу, расскажу. Завтра отвальная – приходите в дивизион в 18 часов, посидим, вспомним как служили-воевали вместе, ну а послезавтра на поезд….

– Приду, приду, Константин Иванович, спасибо за приглашение.

Семёнов мялся и было такое впечатление, что он хочет продолжить разговор, но ни как не мог решиться, а майор Васильев с любопытством наблюдал за нами в этой затянувшейся паузе.

– Борис Геннадьевич, – наконец то решился Семёнов, – хочу вам в кое в чём признаться сейчас – по мужски. А то вы потом, когда узнаете скажете что Семёнов трус. Я на вас, Борис Геннадьевич, в прокуратуру заявление написал.

– Константин Иванович, на меня? Заяву? Ну, ты меня развеселил. И в чём ты меня там обвиняешь? – Я рассмеялся, но Семёнов не разделял моего веселья.

– Да, Борис Геннадьевич, написал…. Я вас обвиняю в том, что вы меня не наградили орденом Мужества.

Я даже поперхнулся: ожидал любого, даже самого абсурдного обвинения, но то что сказал Семёнов поставило меня в тупик. Подполковник молчал, а я всё смотрел на него, ожидая, что Семёнов сейчас рассмеётся и скажет что он пошутил.

Но Константин Иванович был серьёзен и я сразу поверил, что это не штука.

– Ну-ка, ну-ка с этого места поподробнее. Про какой ты орден Мужества тут говоришь?

– Да, Борис Геннадьевич, вы представили меня к ордену Мужества. Есть приказ, есть даже видеоплёнка, где вы зачитываете этот приказ, а орден то вы не вручили. Вот где он?

Я с любопытством разглядывал Семёнова, потом перевёл взгляд на майора Васильева, который с нездоровым интересом ждал моего ответа. Я же в который раз удивился: надо же так мечтать об этом ордене, чтобы суметь убедить себя, что его представляли к ордену и замылили награду…

– Константин Иванович, о каком ордене ты говоришь? Ты ведь получил медаль-ордена «За военные заслуги 2ой степени» с мечами и то это я тебя представил. Как твой начальник считаю, что ты как раз и навоевал на эту награду. И на орден ты там, на тот момент, не тянул. Тебе напомнить, как ты оттуда уехал или промолчать? И не надо тут «петь» про приказ и видеоплёнку. Не было ни какого представления на тебя.

– Был, был приказ и вы его лично читали перед дивизионами 19 ноября, а в этот момент вас снимали на видеокамеру. Я снял копии и приложил к своему заявлению.

– Да, Константин Иванович, удивил ты меня. Я ведь прекрасно помню тот праздничный приказ, потому что сам его писал. Так там ты представляешься к медаль-ордену, которую ты уже получил. А к ордену Мужества представлялся подполковник Чикин. Так что не надо ля-ля…

– Борис Геннадьевич и всё-таки вы представляли меня и вам скоро придётся отвечать за это.

– Да отвечу – Константин Иванович, но ты меня всё равно удивил. Оказывается, что я тебя не до конца знаю.

…. После обеда меня к себе вызвал зам. командира дивизии полковник Лямин.

– Копытов, что это за история с орденом Мужества Семёнова и почему ты его ему не вручил? – Лямин махнул мне рукой, приглашая сесть за стол.

Удобно расположившись за столом, я задал прямой вопрос: – Товарищ полковник, а вас это почему интересует? Вроде бы здесь больше замполиты должны разбираться…

– Ну, почему только замполиты…, – Лямин немного промолчал, а потом продолжил, – я всё-таки заместитель командира дивизии, тем более что Семёнов хорошо характеризуется и воевал хорошо…

– Товарищ полковник, а кто вам его положительно характеризовал? Кто имеет право кроме меня – его начальника, командира полка и начальника артиллерии дивизии давать данному офицеру характеристику? Это я могу дать ему оценку – оценку его профессиональной подготовки, оценку его деятельности в ходе боевых действий. Командир полка может дать…

– Нет, нет, Копытов, – Лямин прервал меня, – ты всё-таки ответь на вопрос, потому что начинает нехорошо пахнуть. Ползут разные сплетни, домыслы и вопрос касается не лейтенанта и даже не капитана, а подполковника – командира дивизиона. Вот и ответь без всяких увёрток.

– Хорошо, – я даже сделал попытку встать из-за стола, но Лямин протестующее махнул рукой, – хорошо, если без всяких увёрток, то я официально вам докладываю. Могу даже в письменном виде и если надо подпишу любые свои показания в прокуратуре. Так вот, подполковник Семёнов, командир первого дивизиона был в ходе боевых действий представлен к единственной награде – медаль-ордена «За военные заслуги перед Отечеством 2ой степени», с мечами. Если бы он продолжил служить там, а не был оттуда удалён. Это я ещё мягко сказал насчёт удаления, то он вполне вероятно был бы представлен и к ордену Мужества. А так все его разговоры о награждение орденом плод больной фантазии лично подполковника Семёнова.

– Ну ты, Копытов, и зарядил, – Лямин добродушно ухмыльнулся, – у меня ведь другие сведения. Семёнов воевал хорошо, был ранен и контужен. Так что если тогда его не представили, то давай сейчас его к ордену представим и тем самым пресечём все слухи и домыслы. Офицер как-никак служил у нас, воевал, а сейчас уходит на учёбу в академию…

– Товарищ полковник, давайте откровенно поговорим, – Лямин согласно мотнул головой и я продолжил, – мы вместе с вами служим года два-три. Знаю, что вы обо мне неплохого мнения и я тоже со своей стороны считаю вас нормальным офицером и начальником, с которым можно решить любые вопросы. Я к чему это говорю. Чтобы тут не шёл разговор между заместителем командира дивизии и начальником артиллерии полка, а чтобы тут свободно можно было обсудить этот вопрос между двумя офицерами, имеющими и жизненный, и военный опыт.

Так вот насчёт академии: это вы проигнорировали решение полковой аттестационной комиссии и дали добро на поступление Семёнова на адъюктуру. Откровенно говоря, Семёнов после войны несколько изменился и в хорошую сторону. В этом году мы бы его прокатили, а в следующем может быть и отпустили бы Константина Ивановича.

Лямин протестующее поднял руку, но я ему не дал прервать меня: – Товарищ полковник, давайте