Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

Получив сообщение, Греков долго молчал, а потом сказал: – За то, что ты действиями своей артиллерии уничтожил противника и мы не понесли потерь я буду ходатайствовать о награждении тебя орденом «Красного знамени», но за то что ты, так просто, убил пять тысяч человек я тебе никогда руки не подам.

Орденом Шпанагеля наградили, но отношения испортились навсегда.

Многие из офицеров-артиллеристов всех рангов не любили и даже ненавидели генерала. У каждого были свои причины. Одни обижались на его оскорбительные выходки по отношению к ним, где зачастую Шпанагель перехлёстывал, другие считали, что он развалил артиллерию округа. Я же относился к нему нормально. Конечно, осуждал когда он матерно крыл не только артиллеристов моего уровня, но и уважаемых полковников. Но при всём этом видел, что он не только нас драл, но и мог постоять за артиллерию и за конкретных артиллеристов. Тех кто не любил Шпанагеля за то что он их оскорблял я их сам осуждал – за то, что они позволяли ему самих себя оскорблять.

…. Я стоял посередине залитого солнцем кабинета начальника артиллерии ракетных войск и артиллерии и внимательно слушал генерала, который прохаживался передо мной и назидательным тоном объяснял, почему он меня ставит командиром дивизиона.

– Копытов, я знаю что ты дурак, но тебя всё равно ставлю командиром дивизиона. Ты и раньше был дураком…., – Шпанагель вальяжно прохаживался передо мной и лихо расписывал какой я дурак. Я же веселился, слушая начальственный бред, успевая сделать непроницаемое лицо, когда генерал вдруг впивался испытующим взглядом в меня. Но я смотрел на начальника оловянными глазами и тот успокоенный вновь начинал выхаживать по кабинету.

Внезапно он остановился и опять вперил в меня взгляд: – Копытов, а что ты руки за спиной держишь?

– Считаю, товарищ генерал-майор.

– Чего? Чего?

– Как вы меня дураком называете, так я палец загибаю, – Генерал озадаченно молчал, – так вот вы меня назвали тридцать три раза дураком.

Шпанагель не веряще хмыкнул: – Тридцать три раза? Да не может быть…

– Да, да, товарищ генерал-майор, к моей радости только тридцать три раза.

– Копытов, ты издеваешься что ли надо мной? Почему к радости?

– Да потому что вы меня только дураком обозвали. Если бы вы начали меня матом крыть или ещё как-то, то я бы по другому повёл себя бы… По мужски.

Шпанагель несколько смутился и озабоченно закрутил головой: – Сами, своей бестолковостью вынуждаете меня материть вас, а потом сами же и обижаетесь… А что, действительно частенько я палку перегибаю?

– Да уж, товарищ генерал, не просто частенько, а очень часто. И честно скажу вам, не боясь, довольно часто и кулаки чешутся.

Генерал хмыкнул и сел за стол: – Ну и как мне твои слова воспринимать теперь? Я ведь и выгнать отсюда могу… И «помрёшь» ты майором, а тут можешь подполковника получить…

Я твёрдо посмотрел в глаза своему начальнику и также твёрдо ответил: – Товарищ генерал-майор, я нормальный офицер с нормальными карьерными амбициями. Я знаю свой уровень подготовки и, конечно, хочу быть командиром дивизиона и подполковником. Также знаю, что справлюсь с этой должностью, несмотря на то что не заканчивал училища, как вы тут только что расписывали. Не такой уж я дурак. На войне показал себя неплохо. И заслужил этот дивизион. А устроен я так, что если действительно в чём-то виноват – выдержу любой мат и любую ругань. Но если меня ругают не по делу, да ещё при этом унижают – могу и не снести….

Ваша воля, вы можете меня отсюда выгнать за прямоту, но унижаться и умолять вас дать мне должность командира дивизиона не буду… Вам решать – Вы начальник…

Честно говоря, думал, что меня после таких слов выгонят из кабинета, но Шпанагель на удивление спокойно выслушал меня и даже остался доволен моим монологом.

– Копытов, чего ты распетушился тут? Действительно, это моё право – выгнать тебя из кабинета или дать тебе дивизион… Открою тебе маленький секрет, будешь большим начальником – следуй ему. Документы на тебя, на дивизион, подали ещё три месяца назад. И все три месяца они пролежали вот здесь, в ящике, – генерал для убедительности выдвинул и задвинул обратно ящик письменного стола, – я считаю, что такие кадровые документы должны «вылежаться». Так сказать набрать вес. И время будет приглядеться к кандидату. Но насчёт тебя давно решил – быть тебе командиром дивизиона. Так что иди и принимай должность.

Генерал начальственно махнул мне рукой, показывая что разговор закончен и мне только и осталось поблагодарить его за оказанное доверие и добавить, что его я не подведу.

Таким образом несколько столкновений между нами расставили все точки и никогда больше Шпанагель не позволял себе нетактичного поведения по отношению ко мне. Если когда и ругал по делу, то никогда не переступал черту, за которой возможны были оскорбления или унижение.

Ну, а что насчёт развала артиллерии, то развал в армии был во всём. Не хватало кадровых офицеров, особенно младшего звена. Техника старая, зарплаты маленькие, горючего мало, вследствие чего занятия были куцыми или вообще не проводились. Много было и другого от чего всё трещало по швам. Самое херовое то, что в армии служить было не престижно. Вот молодёжь нормальная и не шла, а всё остальное можно было решить.

Ушёл Шпанагель и все вздохнули свободнее, но я как начальник артиллерии полка сразу же почувствовал, что в округе не стало человека, офицера и начальника, который мог стать на защиту артиллерии и любого артиллериста.

Лето подходило к концу и выдалось для нас достаточно хлопотливым. Мои артиллерийские дивизионы, как я не упирался, выселили из боксов парка 105 полка и перевели в парк нашего полка. Там мы сумели разместить в боксах лишь незначительную часть техники, а остальную, в основном самоходки, расположили под открытым небом на бетонной площадке. Обнесли всё это колючей проволокой и более-менее оборудовали места. Здесь снова отличился Семёнов. Вот молодец – умеет организовать людей и его часть парка была лучшей. Надо сказать, что в дивизионе у него было больше порядка, чем во втором дивизионе. Да и сам как то подтянулся и работал гораздо лучше, чем до первой Чечни. В конце августа ему пришла замена с академии и Константин Иванович быстро сдал дивизион своему инфантильному заменщику-майору. А сам стал готовится к отъезду в Санкт-Петербург в свою адъюктуру. Как бы я не относился к Семёнову, но не могу не отметить, что он был всё-таки нормальным офицером и его заменщик