У смерти на краю. Тонечка и Гриша - Ирина Николаевна Пичугина-Дубовик

К ночи подогнали другой эшелон. А впереди километры и километры пути. Как одолеть их?

14. Долгий путь домой

Но не только фашисты были фашистами.

На одной из станций шла эвакуация жителей города. Вдруг к вагону, набитому женщинами и детьми, к тому, в котором ютились и Тонечка с девочками, подбежал офицер с пистолетом в руке.

— Всем немедленно выходить! Это товарный вагон. Ищите себе теплушку. Этот вагон — для вещей.

Испуганные пистолетом женщины нехотя стали выбираться из товарного вагона. Тонечка и ещё другие побежали к командиру поезда за ответом — что это делается.

Пока-то они нашли командира эшелона, пока растолковали ему суть вопроса, прошло время. Вдруг прозвучал сигнал к отправлению. Обезумевшие женщины кинулись назад, к своему вагону, попробовали было забраться в него, но офицер точным ударом сапога в грудь опрокинул первую из них на руки остальных.

Да что же это? Да как же это?

Но командир с несколькими красноармейцами уже бегут по перрону. И что за картина открывается их глазам? Штабной офицер отправляет с полным комфортом в тыл свою семью — жену и двух чернявеньких дочерей, подростков. Жена закричала:

— Софа, Адочка, сядьте, не суетитесь, папа всё устроит…

А в вагон — Тонечка поразилась — уже были загружены диван, кровати, столики, какие-то коробки. Когда только успели? А вот вещи их, беженок, валялись на перроне. Выброшены.

«Этого — арестовать, вагон — разгрузить! Немедленно!»

Красноармейцы кинулись исполнять приказ командира. Управились в десять минут.

Тонечка и другие женщины с детьми погрузились в свой «отвоёванный» вагон. Жена того штабного, обхватив своих девочек, притихла в углу. Другие женщины её не трогали, словно не замечали. На первой же остановке жена штабного с дочерьми перешла в другой вагон.

И снова леса, поля, деревни, опять леса. И города. Станции, вокзалы, кипяток, голод. Голод и бесконечное ожидание следующего состава. Денег не было ни у кого из беженцев. Где-то на станциях местные власти организовывали кормёжку для несчастных, обездоленных войной, а где-то приходилось и побираться.

Война порушила мирное, налаженное течение жизни, разворошила быт, как вселенский муравейник.

Люди… люди… люди, бегущие прочь от войны! Старики, женщины, потерянные и горестные.

Детей Тонечке жальче всего. Дети всегда остаются детьми. Их весёлое щебетание только и утешает, отвлекает от ужаса.

Того ужаса, что всё теснее сжимает душу кольцом сводок Совинформбюро. Ужасные известия рвут Тонечкино сердце.

— В результате кровопролитных боёв… под напором превосходящих сил противника… отступили… был сдан…

И снова вагоны — теплушки, плацкартные, товарные, любые, какие только двигались в нужном направлении. На Дальний Восток.

— До-мой, до-мой, до-мой, — стучит на стыках.

«Мама, мамочка! Мне так плохо! Так страшно! Господи, помоги моему Грише! Спаси и сохрани! И пусть всё вернётся как прежде…»

«Нет, не будет как прежде. Очнись. Чужая злая воля рвёт и корёжит жизни и счастье миллионов наших людей! Гибнут безвинные под железной пятой фашистской алчности! Завидуют фашисты нашей земле, нашей воде, нашему безоблачному небу, нашим песням о радости, о любви, нашему с Гришей счастью!»

«Да будь они все прокляты на веки вечные! Убийцы, убийцы!»

А поезд везёт их всё дальше вглубь страны. Прочь от войны и взрывов. Вот уже бесчисленные километры пропастью пролегли между Тонечкой и её Гришей.

Божьей волею целым и невредимым Гришей! Воюет он с фашистскими зверями, стрелявшими в его детей! Мстит за всех и за всё!

Ни разу в то страшное время Тонечке не пало в душу сомнение. Она просыпалась и засыпала с одной мыслью: её Гриша жив.

Жив!

И защищает их. Всеми силами своими, всей кровью и горячей своей любовью! Он так любит её, Тонечку, он жить не может без девочек! Он бьётся там, а она в горячке молитвы каждую ночь видит его во снах. И он говорит ей:

— Ты обязана сохранить детей. Это твой святой долг!

— Это мой долг. Я делаю всё, что могу. И то, что не могу, тоже делаю. Слышишь, Гриша? Вот она — я, перед тобой как на духу. Я стараюсь, Гриша! Мы живы.

И она старается. Выменяла несколько буханок хлеба за те маленькие золотые серёжки, подарок родителей. Сама голодает, отдавая девочкам последний кусок. Выпрашивает у станционных властей продукты, горячо доказывает что-то, убеждает и с радостью приносит в вагон дочкам еду. А те, хоть и сами голодные, но стараются угостить маму, ну хоть кусочком. Верочка кашляет, кричит ночами. Лизочка молчит и бледной тряпочкой повисает у Тонечки на руках.

Ах, как больно сердцу, как больно, даже дышать невозможно.

Скорее бы добраться до дома, к маме. На родной Дальний Восток. Там тёплая печка, чистая горница, добрые сёстры, накрыт стол. Они все ждут её, Тонечку, и девочек её, таких исхудавших и грязненьких…Тонечка плачет украдкой, чтобы дочки не видели. Она должна быть твёрдой. Но чем ближе к Владивостоку, тем невыносимее становится их бесконечное бегство от войны.

Наконец, прибыли в Куйбышев. Тонечка совсем заболела, всё время теряла сознание, никого не узнавала. Кто-то из беженцев побеспокоился, отвёл её в госпиталь. Там её поместили в палату, но детей в госпиталь не взяли. Не положено. Кое-как разместили Верочку и Лизочку в приюте для беженцев. Чужие люди присматривали, как могли…

Ой, плохо! Совсем плохо Тонечке! Из больницы сообщили матери Катерине во Владивосток о бедственном положении её дочери. Катерина собрала денег и выслала в Куйбышев. Чтобы смогли бедняжки домой добраться. Вместе с денежным переводом прислали и пропуск во Владивосток. Пограничный город. Иначе нельзя!

Собравшись с силами, Тонечка вышла из больницы, забрала еле живых дочерей, и опять поехали они на восток. На восток, на восход солнца!

А поезда и товарняки всё шли и шли навстречу. На запад. На войну. Везли вооружение, бойцов, продукты. Страна напрягала все свои силы, чтобы отбить нападение. На запад. Запад…

И везде военным поездам дают «зелёный» свет, пускают по путям в первую очередь. На запад!

А пассажирские поезда с беженцами от войны — на восток — сутками, неделями простаивают на запасных путях, в железнодорожных тупиках. Потому что в первую очередь везут-перевозят на восток заводы и рабочих, чтобы убрать подальше от войны и фашистских бомб оборонные производства. Чтобы быстрее начать сборку самолётов, танков, снарядов — всего, что нужно для будущей победы.

Тонечка не ропщет.

Они подождут.

Пусть едут заводы, пусть крепнет наша оборона. Пусть новые серебряные крылья и могучие танки