Такси за линию фронта - Станислав Кочетков
Такси за линию фронта читать книгу онлайн
Война не посмотрит, кто твой пассажир. Тайными тропами через линию фронта ты можешь везти простого беженца, курьера мафии или донецкого разведчика. Каждый раз ты одинаково рискуешь жизнью — своей и его. И как бы ни хотелось остаться «мирным», война однажды спросит: не надоело бояться? И надо будет ответить.
Ответить в первую очередь себе.
В 2014 году, когда нацисты порвали Украину на части, в Донецке возникла новая профессия. Ее название говорит за себя: перевозчик. Какая судьба ждет перевозчиков и их коллег-навигаторов, никто не догадывался. Они просто выдумали себе работу. И попали в историю.
В новейшую историю России.
Но вот если по кругу… Ведь капуста для тефтели — что графитовая смазка для шаровой опоры! И вот тогда подлая тефтеля… Да, правильно: в капусте, как в смазке, вдоль ложбинки ребра лотка… и проворачивается! На оси вилки! А у вилки в сечении ручка плоская! И этой ручкой, как центром вращения по лотку, делает клац-клац, сволочь! Ведь простейшая же физика, но… но физика — и сонная женщина?
Вся диспетчерская смотрела, как я хохотал безумным слоном, покачивая лоток с обедом, поклацывая вилкой. Светочка сперва вообще ничего не поняла, за водой и таблеткой потянулась. А вот Танюха, хоть и всего-навсего уборщица, первая сообразила:
— Клац-клац! Слышите, клац-клац! Фомич нашел свой клац-клац, можно Ромке на МЧС отбой давать!
Что тут началось! На вилку в тефтеле посмотреть весь таксопарк сбежался. Директор мне заказал «обед из ресторана, чтоб артефакт не рушить». Машину с МЧС мне Гешка с Ромкой прямо на работу пригнали, да не одни в машине были, аж впятером. Про таинственный клац-клац, как оказалось, уже весь город знал, ведь там еще и Антоха подсуетился!
Так что жену с работы забирать я ехал не один, а прямо целым свадебным кортежем. Народу набежало посмотреть на «изобретателя клац-клаца» — море!
Нет, скажу честно — ох, как я сначала на жену злился! Какие шуткины злости про клац-клац придумывал, пока смену дорабатывал, пока за ней два квартала ехал! Но когда увидел выражение ее лица, с крыльца больнички спускающейся, на мой кортеж взирающей выпученными очками через съехавшие на одну сторону глаза…
Ведь не виновата она, если разобраться. Баба, она, конечно, того… всегда мозгоклюй, но от нее и ждать другого странно. А ведь не было бы бессонной ночи — и не пришлось бы ей перекус мне собирать. Да и сам бы я не тормозил, сразу бы переложить багаж с места на место и за звуком последить дотумкал.
Еще раз: не было бы обстрела ночью — не было бы с утра и клац-клаца!
А ведь результат обстрела только один — мы не спали. То есть бессмысленный обстрел! Остальное — только руины рушились. И по Роще так стреляют, и по Октябрю, и по Спартаку, и по Кладбищу! Нет, я, конечно, очень рад, что пострадавших нету, но смысл так стрелять — какой? Не считать же смыслом обстрела простое мозгоклюйство?! Такое же, как клац-клац в лотке с перекусом?
Тут у меня картинка и сложилась! Сразу вспомнил я и «хто нэ скачэ», и размалеванных сисебосых коровиц с бензопилой под крестом Владимира Крестителя, и того придурка, который себе хозяйство гвоздями к брусчатке прибивал. Это как-то по-новому, моднячему называется — перформанс, да? То есть бесстыдство, блуд и бессмыслица, которые должны что-то значить, а вот что — придумайте сами, да?
Искусство такое новое?
Это как бабья истерика на кухне, с соплями, слезами, мокрой тряпкой и тяжелой сковородкой — мол, догадайся сам, отчего мне так хреново, так, что я сейчас сделаю в тыщу раз хреновее тебе?! Та же истерика, только с тяжелой артой и смертельными «промахами»? С расстрелянными домами и сгоревшим вместе с пассажирами гортранспортом? С «москаляку на гиляку» и сотнями прикопанных в посадках тел мирняка?
Ох, как я в этот момент возненавидел все современное искусство! Со всем его скотством, пьянством, наркоманией, гомосятиной и прочей «записью компьютерного голоса под фанеру»!
И тут она подходит к машине и говорит мне в раскрытую форточку:
— Коленька, а ты не перепутал? Куда ты столько народу пригласил? У нас ведь годовщина свадьбы не сегодня!
Я медленно вдыхаю, закрываю глаза и поворачиваю ключ в замке зажигания, глушу не до конца прогретый двигатель. В голове — круговое движение лотка, и в нем проворот шарика, в который впаян плоский шток. И сразу после этого картинка: круговое движение, и сгорающие газы из-под поршня — не в выпускной коллектор, а под клапана, в рампу, в топливную систему, в бак! Поток в тыщу градусов!
Вот как вам такая фанера, такой перформанс, а, правосучьи?!
Выдыхаю, открываю глаза, открываю дверь, выхожу из машины, закрываю глаза, хлопаю дверью, а в голове другая картинка. Как в калаше газоотводный поршень клац-клац — и проворачивается вокруг своей оси. И тут вдруг какой-то пропил, и струя пороховых газов — в затвор, в магазин, а там сразу тридцать клац-клац, и все прямо в пьяное упогоненное эстрадно-гомосячье гнойно-трупное нутро!
Открываю глаза.
Успокоился?
Ну вроде.
Тогда одним резким выдохом выбрасываю из головы все такие хитрые применения для клац-клаца. И куда поместить, и как слушать, и где использовать, и к чему подключить, и как оно будет срабатывать… И для мин, и от мин, и для передовой, и для пленных, и даже для брехунов-фантастов во властных костюмах — хоть в Минске, хоть в ОБСЕ… Куда тем древним китайцам с их каплями воды на темечко или средневековым японцам с ростками бамбука в сортире!
Выбрасываю, но не забываю! Все может случиться, может и это пригодиться — война.
Подхожу к жене. Чуть приседаю. Обхватываю ее руками чуть пониже талии, обхватываю крепко, прижимаю к себе. Слышу чуть сдавленный писк. Распрямляю коленки, приподнимаю рывком, как грузчик берет на грудь мешок с мукой. Целую куда-то между глаз и очков, пару раз раскручиваюсь вокруг себя, пока голова не начинает кружиться.
Медленно опускаю. Смотрю в удивленно-испуганные глаза. Улыбаюсь.
Думаю, что и хрен с ним, пусть теперь точно не Фомич-навигатор, а хорошо, если только Клац-клац-нафигатор буду. Даже смеюсь над этим вслух. И говорю:
— Фигня это все, родная! Поехали в кабак. Посидим в хорошей компании, даже если за просто так, а?
2. Кузьмич
Я проснулся до света от звуков обстрела. Уж отвыкнуть успел, но вроде пока далеко, вроде покуда не совсем к нам.
Щелкнул светом — а света-то уже и нету. Проверил воду — все так же. Как перебили водовод в Горловке, теперь либо частые капли, либо тоненькой струйкой. Попробовал включить газ…
Лучше бы не пробовал. Пыхнуло, взвыло и загорелось, но загорелось не на плите, а — выглянул в окошко —
