Горячая точка - Борис Геннадьевич Цеханович

первые несколько дней были опасения, что у грузинского руководства сдадут нервы и они двинут свою армию в Абхазию, а это было чревато хорошей войной, то сейчас время было упущено. Когда я был в Сухуми мне рассказывали абхазы, что когда Грузия напала на них то танковые колонны мгновенно смяли слабые заслоны на границе и в течение четырёх часов, стремительным маршем, достигли окраины Сухуми. За эти четыре часа руководство республики сумело собрать только четыреста человек вооружённых охотничьими ружьями и бросить их в бой. Это было всего шесть лет тому назад. А сегодня Абхазия была совершенно не та, какой шесть лет назад и могла теперь дать хороший отпор нападавшим уже на своей границе.

С этого участка дороги, по которой мы медленно двигались вся пойма реки Ингури, абхазский берег отлично проглядывался как в ширину, так и в глубину, поэтому мы остановились и Вебер, не выходя из «Мамбы», в бинокль стал рассматривать долину реки. Что он там мог увидеть, я не знаю. Все эти дни весь личный состав военных наблюдателей просидел у себя в миссии и сегодня они в первый раз выехали на патрулирование. А если бы Дорофеев не дал бы им на сопровождение БТР с разведчиками, они бы и сегодня просидели в миссии.

Я едко ухмыльнулся, наблюдая за осторожным немцем, который лишь чуть приоткрыл бронированную дверь и в узкую щель смотрел в бинокль: для того чтобы смотреть здесь в бинокль, нужно знать, куда смотреть. Надо рисковать своей шкурой и работать, несмотря ни на что каждый день. Я и без бинокля мог рассказать в каких кустах кто сидит, сколько сидит и чем они вооружены. У железобетонного моста у нп. Ткайа толпились кучками беженцы из Саберио. Их и сейчас даже без бинокля хорошо было видно, а в кустах около моста прятались около ста двадцати вооружённых бойцов «прокуратуры в изгнании». Между Рике и Ткайа в частном секторе затаились три БМП-1 и две роты грузинских вооружённых сил, я их вычислил ещё в первый день патрулирования. А правее железобетонного моста, у брода, напротив Пахулани находился партизанский отряд, который перешёл Ингури два дня тому назад. Его дополнили людьми, боеприпасами и он был в ожидании сигнала. Вот так господин обер-лейтенант надо работать. А чего сейчас рассматривать чёрные дымы от горевших домов в Саберио, грязными кляксами расползшиеся по голубому небу и слушать доносившиеся с той стороны выстрелы???

Мы двинулись дальше, но внезапно двигатель БТРа стал давать сбои и скорость движения нашей группы сразу снизилась до минимума. В течение последующих полчаса мы тихим ходом проехали километров пять и остановились. Водитель задрал броню над двигательном отсеке и стал что-то крутить на двигателе, а я подошёл к «Мамбе» ООНовцев и объяснил причину остановки

– Хорошо, – это перевела грузинка Анна, которая выполняла роль переводчицы и продолжила, – обер-лейтенант Вебер выразил желание изменить маршрут и проехать в населённый пункт Пахулани, где находится ваш пост № 305 и оценить там обстановку.

– Ладно, скажи ему, что через пять минут мы двинемся туда, – я отошёл к своей машине, где озабоченный и успевший вымазаться водитель сообщил мне, что он не может разобраться в причине неисправности, но двигаться на небольшой скорости мы можем.

– Товарищ подполковник…, товарищ подполковник, – из люка БТРа высунулся связист и протянул мне наушники радиостанции, – начальник 305 блок-поста чего-то дуркует там….

– Всем, всем… Всем, кто меня слышат…, Прошу помощи. Помощи… Мой пост атакуют, пост сильно обстреливают. Прошу помощи…, – прокричав всё это в эфир, начальник поста отключился от связи.

– Вебер, Анна переводи, – я подскочил к ООНовцам, – 305 блок-пост в опасности, так что сейчас гоним туда.

Но у Вебера сразу же появилось другое видение: – Господин подполковник, в Пахулани мы уже не едем, а едем на ваш 303 блок-пост и оттуда будем разбираемся, что происходит….

Я было открыл рот, чтобы оспорить распоряжение старшего патруля, но от БТРа опять закричали: – Товарищ подполковник, 305 блок-пост на связь вызывает.

– 305ый, Я, 350ый. Приём!

– 350ый, я 305ый, сообщение об атаке на нас было ошибочное…, – начальник блок-поста опять отключился, а я заматерился оттого, что не успел с ним переговорить.

– Ну что за чёрт? Почему он отключается? Я же их инструктировал….

Услышав, что на блок-посту всё нормально, Вебер снова принял решение ехать в Пахулани.

И мы вновь начали неспешное движение. На окраине населённого пункта Джвари к нам присоединился БТР с десятью солдатами и старшим лейтенантом Тимохиным с базового лагеря Поцхо-Эцери, которые заканчивали патрулировать свой район.

До поста № 303 оставалось три километра, когда эфир вновь взорвался взволнованным голосом начальника поста № 305: – Меня атакуют.., МЕНЯ АТАКУЮТ…., Требую немедленной помощи, сильно обстреливают. Мне необходима помощь…., – Связь к моей великой досаде вновь оборвалась.

Я опять соскочил с БТРа и подбежал к машине ООНовцев: – Вебер, на 305 посту непонятки. Опять начальник блок-поста докладывает, что его атакуют. Давай пересаживаемся на другой БТР и мчимся туда на помощь.

– Нет, я запрещаю. У нас есть маршрут движения и мы будем строго его придерживаться. А в Пахулани мы не едем…

– Вебер, да пошёл ты …., если бы ты был русским, я бы тебе сказал, куда надо идти. Так что ты сам добирайся до 303 блок-поста, а я помчался.

– Нет, нет, господин подполковник, – всполошено закричал всегда спокойный Вебер, – я запрещаю вам, господин подполковник, туда двигаться. Это приказ, а вы в данный момент подчиняетесь мне как старшему и должны защищать меня.

Заскрипел в ярости зубами и, еле сдерживаясь, заявил: – Хорошо, через пять минут я доставлю тебя на 303 блок-пост, сдам под охрану поста, а там мне плевать на твои приказы.

На 303 блок-посту быстро пересадил своих разведчиков с командиром взвода на БТР мотострелков и, несмотря на активные протесты немца, который метался вокруг и пытался меня остановить, мы помчались в глубь гор. БТР в хорошем состоянии и за рулём сидел опытный водитель. Дорога была узкая и уходила постепенно вверх в невысокие, покрытые лесом горы. То справа, то слева по ходу движения внезапно открывалась пропасть и пусть они были небольшие и неглубокие, но свалиться туда было смерти подобно. Пропасти сменялись отвесными стенами, мимо которых мы пролетали почти впритирку, моё сердце, да наверно не только моё, судорожно сжималось или ухало куда-то в желудок, а может ещё ниже в задницу, когда БТР с протестующим визгом колёс резко, вопреки всем законам физики, заворачивал на крутом повороте, да над пропастью и летел дальше. Я знал дорогу