Горячая точка - Борис Геннадьевич Цеханович

раз мелькнула оранжевая «Жига», которая следовала за нами, не приближаясь, уже минут двадцать. Она меня несколько тревожила, так как Сергей в списке на уничтожение стоял первым и вчера он подсмеивался, сидя за столом «У Саши»: – Не боишься, Боря, завтра со мной ехать? Грохнут ведь меня и тебя заодно…

Я не боялся, но «Жига», всё равно беспокоила. Я тронул рукой Сергея: – Оранжевую «Жигу» видел?

– Да, чего это она за нами тащится и не обгоняет?

Но до границы осталось всего ничего и мы немного расслабились, как оказалось рановато. Из-за очередного поворота резво выскочила знакомая оранжевая легковушка и на большой скорости устремилась за нами. Сблизилась, пошла на обгон. Мелькнули в окнах небритые рожи кавказцев, которые с нездоровым любопытством мазнули нас своими взглядами. «Жига» ещё громче взревела двигателем, легко обошла и скрылась за ближайшим поворотом.

Мы с Сергеем быстро переглянулись, одновременно прочитав в глазах друг-друга – По нашу душу…

Секунд пятнадцать и мы тоже свернули за поворот. От увиденного через заднее стекло кабины, болезненно сжалось сердце и куда-то провалилось вниз, наверное «в пятки» – Это был Звиздец…

Оранжевая «Жига» скатилась на обочину в двухстах метров впереди нас и оттуда шустро выскочило четыре мужика. Бросив мимолётный взгляд в нашу сторону, они начали из багажника и из салона автомобиля доставать автоматы.

То, что нам был «Звиздец» – в этом сомнения не было. Мы были безоружны и автомат был только у заменщика Сергея, который в это время сладко спал в кабине, открыв рот, а автомат телепался где-то в ногах. Сергей сильно застучал по кабине и неистово заорал: – Андрюха, просыпайся – Духи…

Я же в это время лихорадочно шарился глазами по чистому кузову, пытаясь сообразить, что можно использовать в качестве хоть какого-то оружия. Бесполезно: добросовестный водитель «вылизал» кузов дочиста. Я вскочил с лавки и попытался в рывке оторвать рейку лавки, но и эта попытка была бесполезной.

Раненый солдат, мгновенно поняв в чём дело, суетился около меня, помогая здоровой рукой оторвать рейку и всё кричал: – Товарищ подполковник, а мне…, мне что делать? Мне что делать?

Бросив бесполезное занятие по отрыванию рейки, я ринулся к Сергею, своим воплем разбудившим не только заменщика, но и наверно всех зверей в округе. Заменщик щурился сонными глазами на нас через грязное заднее стекло и, глупо улыбаясь, кивал головой – Чё…? Чё… за барогоз? Чё… надо…?

За эти пять-восемь секунд суматохи мы проехали вперёд метров сто и все одновременно рассмотрели, что мужики вытащили из багажника домкрат, какие-то длинные железяки, так похожие издалека на автоматы, и теперь их мирно пристраивали у спустившего заднего колеса.

– Да ни Чё…, Спать меньше надо и за дорогой поглядывать, – Дальше Сергей добавил несколько матерных слов, после чего мы опять расселись по своим местам, а через пятнадцать секунд молчания разразились громким хохотом, вспоминая, как мы метались по кузову в поисках чего-нибудь, чем бы вооружиться…

– Сергей, а где твоя шашка и кинжалы, которые везёшь домой? Ты же вчера весь вечер про них прожжужал. Сейчас бы они не хило пригодились.

Особист сожалеющее махнул рукой: – В кабине я их спрятал…, под обшивкой. Думаю, что там таможня их не найдёт.

Оставшуюся часть дороги до границы мы провели в молчании. Сумок у меня было две и я не ожидал каких-либо препон на границе. Так оно и получилось. Правда, когда поставил сумки на стол перед абхазскими таможенниками, то они сразу посуровели лицом, а один из них ткнул пальцем в наградные колодки, недружелюбно спросил: – Что, свои ордена-медали в Чечне получил?

Я внутренне подобрался, понимая, что надо бы соврать, но гордость не позволяла: – Да. А какие проблемы?

– Чеченцы нам помогали свободу защищать, а вы их там с землёй сравняли.

– Ну, здесь они может быть и белые и пушистые были, то там совершенно другие. И били так их за дело.

– Не знаю, какие они там были, но здесь они отлично воевали против грузин. Наверно, если бы вам приказали против нас воевать ехать – также приехали и убивали… Так что открывайте сумки – сейчас проверять будем.

Зло чертыхнулся про себя: сейчас из злости перероют, всё перетряхнут. Найти не найдут ничего, но настроение испортят. Не дай бог, что-нибудь ещё подкинут. Я тяжело вздохнул.

– Во-первых, на войне я не убивал и не бандитствовал, а уничтожал противника и воевал там. Во-вторых, если бы мне приказали ехать и воевать с вами – поехал бы и воевал честно и умело. Но побыв здесь и узнав ваш народ и историю – сейчас бы нет, не поехал. Ну что открывать сумки?

Таможенники переглянулись друг с другом и старший сказал: – Нет, не надо. Проходите и счастливого пути.

Пограничники на нашей стороне даже и не проверяли. Мельком глянули в удостоверение личности, равнодушно покрутили в руках командировочное предписание и махнули рукой – Проходи, мол.

А вскоре подъехал ГАЗ-66 и появился довольный Сергей с солдатом. Автомобиль проверили бегло и запрятанных кинжалов с шашкой не нашли.

Мы ехали по улицам Адлера в сторону вокзала и я всё больше и больше поражался увиденному. И увиденное вселяло в моё сердце надежду. Попав полгода назад в Сухуми, увидев разрушенные, обгоревшие войной здания, расщепленные снарядами деревья, торчавшие из асфальта на въезде в город хвостовики 82мм мин, нищету и бедность городских кварталов. Увидев, что и грузинский город Зугдиди тоже не блистал довольством и достатком, а та же нищета и убогость городских пейзажей, разрушенная птицефабрика – всё это вместе взятое как бы вдохнула в меня атмосферу пессимизма и ощущение разрухи во всём мире, в том числе и в России.

Но чистые, опрятные улицы, весёлый и нарядный народ, фланирующий по тротуарам мимо сверкающих, наполненных товаром, витрин. Беззаботно щебечущие девушки, одетые в лёгкие, нарядные платья. Новостройки, подъёмные краны, разносящие в своих длинных, железных руках поддоны кирпичей и ёмкости с раствором. Самосвалы и бетонные миксеры деловиты шмыгающие в открытые ворота строек. Привокзальная площадь и сам вокзал, которые всего полгода назад серели своими обшарпанными стенами, а сейчас притягивающие взор брусчаткой, ровно уложенной вдоль новенького тротуара, приятно ласкающий взор заново отштукатуренные и покрашенные стены вокзала. Всё это небывалым оптимизмом обрушилось на меня и наполнило душу подъёмом.

– Да, много ещё у нас в России негативного и отрицаловки, но страна Живёт. Живёт активно. Есть за что драться и ради чего жить.