Голова сахара. Сербская классическая сатира и юмор - Йован Стерия Попович

округлым бритым подбородком, чуть не упал в обморок.

— Господи, откуда ты взялся?! — придя в себя от удивления, проговорил он, развел руками и принялся рассматривать меня со всех сторон.

Тот, что доставил меня, о чем-то с ним пошептался, доложив, видимо, что произошло. Шеф нахмурился и резко меня спросил:

— Отвечай, откуда ты?

Я принялся подробно рассказывать, кто я такой, откуда и куда иду, но он раздраженно закричал:

— Ладно, ладно, не говори глупостей. Скажи лучше, как ты посмел среди бела дня появиться в таком виде на улице?

Я старательно осмотрел себя, нет ли на мне чего-нибудь необычного, но ничего не заметил. В таком виде я прошел много стран, и ни разу меня не привлекали за это к ответу.

— Чего молчишь? — учтиво, как и положено по циркуляру вести себя полиции, заорал шеф, и я увидел, что он дрожит от злости. — Я посажу тебя в тюрьму, ибо ты учинил скандал в неположенном месте и своими глупостями переполошил весь город!

— Я не понимаю, господин шеф, чем я мог причинить столько вреда? — пролепетал я в страхе.

— До седых волос дожил, а не знаешь того, что знает любой уличный мальчишка. Еще раз тебя спрашиваю, как ты посмел появиться на улице в таком виде и вызвать беспорядок, да еще не перед зданием полиции?

— Я ничего не сделал.

— Ты с ума сошел, старый… Ничего не сделал… А где твои награды?

— У меня их нет.

— Врешь, старый прохвост!

— Ей-богу, нет.

— Ни одной?

— Ни одной!

— Да сколько тебе лет?

— Шестьдесят.

— В шестьдесят лет не иметь ни одного ордена? Да где ты жил? На луне, что ли?

— Клянусь всем на свете, у меня нет ни одного ордена! — вскричал я.

Шеф опешил от удивления. Он раскрыл рот, выкатил глаза и уставился на меня, не в силах выговорить ни слова.

Придя в себя, он приказал подчиненным принести с десяток орденов.

Из боковой комнаты тотчас принесли гору всяких орденов, звезд, лент и кучу медалей. По приказу шефа мне наспех выбрали две-три звезды, ленту, три-четыре ордена повесили на шею, несколько штук прикололи к сюртуку, а сверх того, нацепили штук двадцать медалей и значков.

— Вот так-то, брат! — воскликнул шеф, довольный тем, что придумал способ избежать новых скандалов. — Вот так, — повторил он, — теперь ты хоть немного похож на нормального человека, а то взбудоражил мне весь город, явился, словно чудище морское… А ты, наверное, и не знаешь, что у нас сегодня праздник? — задал он вдруг вопрос.

— Нет.

— Странно! — слегка задетый, сказал он, помолчал и добавил: — Пять лет тому назад в этот самый день родился конь, на котором я езжу, и сегодня до полудня я принимал поздравления от виднейших граждан; вечером, около девяти часов, мой конь будет проведен с факелами по улицам, а потом в лучшем отеле, куда допускаются только избранные, состоится бал.

Теперь я едва устоял на ногах от удивления, но, чтобы он не заметил, взял себя в руки и, подойдя к нему, поздравил его в следующих выражениях:

— Прошу извинить меня, я очень сожалею, что, не зная о празднике, не смог вас поздравить в установленное для этого время, и поэтому примите мои поздравления сейчас.

От всего сердца поблагодарив меня за искренность моих чувств к его верному коню, он приказал принести угощение.

Меня угостили вином и печеньем, я распростился с шефом и, украшенный звездами и орденами, в сопровождении полицейского отправился в гостиницу. Теперь я спокойно шел по улице, не вызывая шума и суеты, что было бы неизбежно, если бы я не имел наград.

Полицейский привел меня в гостиницу «На милой многострадальной родине», хозяин проводил меня в комнату, и я вошел туда в чаянии отдыха. Я едва дождался минуты, когда останусь один, чтобы прийти в себя от первых впечатлений, которые произвела на меня эта удивительная страна.

Только я закрыл за собой дверь, освободился от орденов и, усталый, измученный, присел, собираясь перевести дух, как раздался стук в дверь.

— Войдите! — сказал я, да и что, собственно, мне оставалось делать?

В комнату вошел элегантно одетый господин в очках. (Я уж и не повторяю каждый раз, а это надо иметь в виду, что все, кто больше, кто меньше, были увешаны орденами. Когда я с полицейским шел в гостиницу, — об этом надо сказать, — я видел, как в тюрьму вели человека, укравшего туфли, так и у него на шее был орден. «Что у него за орден?» — спросил я полицейского. «За заслуги в области культуры и просвещения!» — серьезно и холодно ответил он. «В чем же его заслуги?» — «Да он, видите ли, служил кучером у бывшего министра просвещения. Талантливый человек!» — ответил полицейский.)

Итак, вошел господин в очках, низко поклонился, что, разумеется, сделал и я, и представился старшим чиновником министерства иностранных дел.

— Очень приятно! — сказал я, пораженный этим неожиданным визитом.

— Вы впервые в нашей стране, сударь? — спросил он меня.

— Впервые.

— Вы иностранец?

— Да.

— Вы приехали как нельзя более кстати, уверяю вас! — пылко воскликнул старший чиновник.

Я смутился еще больше.

— У нас имеется вакантное место консула. Хорошее жалованье, что самое главное, и большая дотация на представительство, которую, разумеется, можно тратить на личные нужды. Вы старый, опытный человек, и обязанности консула не будут для вас обременительны: пропаганда свободолюбивых идей в краях, где народ живет под властью чужеземцев… Как видите, вы появились очень кстати; вот уже больше месяца мы мучаемся, подыскивая на этот важный пост подходящего человека. На остальные места, слава богу, у нас есть иностранцы. Есть и евреи, и греки, и валахи (откуда только они взялись?!). А вы какой национальности, осмелюсь спросить?

— Да как вам сказать, я еще и сам не знаю! — пристыженный, ответил я и начал ему рассказывать свою печальную семейную историю, пока он меня не прервал, восторженно захлопав в ладоши и закружившись от радости по комнате.

— Прекрасно, прекрасно! Лучшего и не придумаешь!.. Только вы в состоянии добросовестно выполнить это святое задание. Я сейчас же иду к министру, и через несколько дней вы можете отправляться в путь! — вне себя от радости проговорил старший чиновник и помчался докладывать министру о своей находке.

Он вышел, а я сел, опустив голову на руки. Не верилось, что все виденное мной в этой стране правда. Но тут опять кто-то постучал.

— Войдите!

В комнату вошел другой элегантно одетый господин и тоже отрекомендовался старшим чиновником какого-то министерства. Он сказал, что по поручению господина министра пришел ко мне по