Собрание сочинений в 6 томах. Том 4 - Грэм Грин

какой-то пустячок, да, пустячок, вот и все, подумал я, так, наверно, Джонс к ней и относился. Он на минуту проснулся и предложил сменить меня за рулем, но положение у нас и без того было серьезное.

А потом машина сдала окончательно, — может, я отвлекся, может, она только и дожидалась толчка посильнее, чтобы испустить дух. Баранка рванулась у меня из рук, когда я выруливал на дорогу после заноса в сторону; мы опять наскочили на камень и стали: передняя ось сломана пополам, одна фара разбита вдребезги. Теперь все было кончено: я не доберусь до Ле-Кей и вернуться в Порт-о-Пренс тоже не смогу. Хотел я этого или не хотел, а ночь предстоит провести с Джонсом.

Джонс открыл глаза и сказал:

— Мне снилось… Почему мы стоим? Приехали?

— Передняя ось лопнула.

— А как вы полагаете, далеко нам до… до того места?

Я посмотрел на спидометр и сказал:

— Осталось километра два, может, три.

— Значит, дальше пехом, — сказал Джонс. Он стал вытаскивать свой вещевой мешок. Я положил ключи от машины в карман, неизвестно зачем, — вряд ли на Гаити найдется гараж, где мой «хамбер» смогут отремонтировать, не говоря уж о том, что никто и не подумает приехать сюда за ним по таким колдобинам. Брошенные автомобили, перевернувшиеся автобусы валялись на всех дорогах вокруг Порт-о-Пренса, я даже видел однажды аварийную машину, которая лежала на боку, уткнувшись подъемником в канаву, и в этом было нечто совершенно противоестественное, точно спасательная лодка сама разбилась о скалы.

Мы двинулись пешком. Я захватил с собой электрический фонарик, но помощи от него было мало, резиновые сапоги Джонса то и дело скользили по раскисшему латериту. Шел третий час ночи, дождь перестал.

— Если они устроят погоню за нами, — сказал Джонс, — мы их поисками не затрудним. Сами себя рекламируем черт-те как — вот, мол, тут двое человеков.

— Погони не должно быть.

— А джип, мимо которого мы проехали? — сказал он.

— В нем никого не было.

— Как знать… Может, нас видели из лачуги.

— Все равно выбирать не приходится. Без фонарика мы и двух ярдов не пройдем. А на такой дороге машину будет слышно за несколько миль.

Я посветил вправо и влево, но увидел только нагромождение камней, голую землю и низкорослый мокрый кустарник. Я сказал:

— Как бы не пройти мимо, прозеваем кладбище и очутимся в Акене.

Джонс дышал тяжело, и я предложил понести его мешок, но он и слышать об этом не захотел.

— Я немножко не в форме, — сказал он, — вот и все. — А пройдя еще несколько шагов, добавил: — В машине я молол всякую чепуху. Моим откровениям иногда не хватает точности.

На мой взгляд, это было чересчур мягко сказано, и я не понял, чем, собственно, вызвано такое признание.

Наконец в луче фонарика показалось то, что я искал: кладбище справа от дороги, уходящее вверх в темноту по склону. Оно было похоже на город, построенный карликами: ряд за рядом маленьких домиков из серого камня с давно облупившейся штукатуркой, некоторые повыше, нам по росту, другие совсем приземистые — и новорожденного ребенка туда не положишь. Я посветил влево, где, как мне объяснили, должна была находиться полуразвалившаяся хижина, но, когда назначаешь свидание, ошибки неизбежны. Хижине полагалось стоять особняком напротив первого кладбищенского поворота, однако я ничего там не обнаружил, кроме пологого склона.

— Не то кладбище? — спросил Джонс.

— Быть этого не может. До Акена совсем недалеко.

Мы пошли дальше и напротив последнего кладбищенского поворота действительно увидели хижину, хотя, насколько я мог разглядеть при свете фонарика, она была не такая уж ветхая. Нам не оставалось ничего другого, как войти туда. Если там есть обитатели, они испугаются не меньше нас.

— Эх, если бы при мне был револьвер, — сказал Джонс.

— Слава богу, что нет, но вы ведь знаете приемы рукопашного боя. — Он пробормотал что-то, и мне послышалось: «Отвык».

Я толкнул дверь, в хижине никого не оказалось. Сквозь дырявую крышу был виден клочок светлеющего ночного неба.

— Мы опоздали на два часа, — сказал я. — Он, вероятно, приходил сюда и ушел.

Джонс сел на свой вещевой мешок и тяжело перевел дух.

— Раньше надо было выехать.

— Раньше было нельзя. Мы ведь дожидались грозы.

— Что же теперь делать?

— Когда рассветет, я вернусь к машине. Поломка на такой дороге не редкость, меня никто не заподозрит. Днем между Пти-Гоавом и Акеном ходит местный автобус, может, мне удастся сесть на него или на какой-нибудь другой, который идет в Ле-Кей.

— Как у вас все просто, — с завистью проговорил Джонс. — А мне что делать?

— Отсидитесь здесь до ночи. — Я злобно добавил: — Обстановка-то вам знакомая — джунгли. — Я выглянул наружу: темень и тишина, даже собачьего лая не слышно. Я сказал: — Мне здесь что-то не нравится. Пожалуй, заснем и не услышим шагов. Эти дороги кое-когда все-таки патрулируются, или кто-нибудь из крестьян пойдет на рынок и наткнется на нас. И донесет. Почему не донести? Мы же белые.

Джонс сказал:

— Будем дежурить по очереди.

— Нет, давайте лучше переспим на кладбище. Туда никто не сунется, кроме Барона Субботы.

Мы пересекли так называемую дорогу, одолели невысокую каменную ограду и очутились на улочке карликового городка, где домики достигали нам только до плеча. Из-за мешка Джонса вверх по склону пришлось подниматься медленно. В самой глубине кладбища было более или менее безопасно, и там нашелся домик повыше других. Мы поставили бутылку виски в нишу и, сев, прислонились к стенке.

— Ну что ж, — по привычке сказал Джонс, — мне приходилось бывать в местечках и похуже. — И я подумал: в какой же переплет ему надо попасть, чтобы забыть свои позывные.

— Если среди могил появится цилиндр, — сказал я, — значит, это Барон здесь разгуливает.

— Вы верите в зомби? — спросил Джонс.

— Не знаю. А вы верите в привидения?

— Не будем говорить о привидениях, старина, давайте лучше выпьем.

Мне послышался какой-то шорох, и я включил фонарик. Его луч скользнул по всему ряду могил и уткнулся в кошачьи глаза, блеснувшие, точно запонки. Кошка вспрыгнула на крышу домика и исчезла.

— Может, не стоит зажигать фонарик, старина.

— Если тут кто-нибудь есть, все равно на свет не пойдет — побоится. Завтра утром вы здесь и схоронитесь. — Употреблять такое выражение, сидя на кладбище, конечно, не стоило. — Кто сюда придет — разве только с покойником? — Джонс снова присосался к бутылке, и я предостерег его: — Осталось совсем немного. А у вас впереди весь завтрашний день.

— Марта налила мне полный миксер, — сказал он. — В жизни не встречал более заботливой женщины.

— И такой,