Дом в степи - Сакен Жунусов

повеселел. От раздела байского добра каждому что-то перепало, и в бедняцких дворах теперь забивали скотину и наедались до отвалу. О будущем мало кто задумывался, каждый был рад свалившемуся достатку.

Иной отродясь не едал досыта, а тут вдруг - целое богатство. Как же было удержаться и не отпраздновать!

Старику Боташу, помню, досталось целых шесть голов. Старик прямо помолодел от счастья. Всю жизнь он кормился тем, что рубил зимой проруби, а ходил в одном-единственном драном малахае. «Э,- загулял он,- вражий скот, так и руби его по-вражьи». И всю скотину, что привел во двор, пустил под нож. «Хоть наемся как следует»,- говорит. Скоро у него из всего хозяйства опять осталась одна тощая клячонка.

Да и мало разве было таких, как Боташ?

Короче, несколько месяцев всего прошло, как разделили байское добро, и вот уже нужда снова стала подпирать. В соседних аулах, правда, люди оказались умнее и стали создавать товарищества по обработке земли. У них хлеб появился, а значит - и скотина уцелела. У нас же еще прекрасно помнили, чем кончилась попытка заняться хлебопашеством, поэтому, обжегшись раз, никто и слышать не хотел о новой затее.

Но делать-то что-то надо! На кого надеяться? Только на себя. И снова собрали мы аульных аксакалов, посудили, порядили и не нашли ничего лучше, как тоже образовать товарищество.

Во всем этом нам много помогала Райхан. Можно сказать, вся работа с молодежью целиком легла на ее плечи. Она уже в комсомоле была, и авторитет ее рос день ото дня.

Не скажу точно, когда это случилось, но хорошо помню, что работал я в кузнице,- слышу, вдруг поднялся в ауле большой крик. Давно уж, признаться, так не шумели. Выскочил я. «Малжана поймали, Малжана!..»- кричат. «И Карабета... к аульному привезли!» - «Ну, думаю, добегались, голубчики!» Бросил все, побежал со всеми.

Аульный у нас жил в одной из комнат в доме старика Байбусына. Там жил, там и контора была. Сбежались мы. Каждому же хочется своими глазами взглянуть на беглецов. Словно волков с облавы привезли.

В дом никого из народа не пускали, и все толпились на улице. Плетенка, в которой привели, еще не распряжена, стоит возле амбара. Кони в пене,- видать, гнали во всю мочь. Ни Малжана, ни Карабета не видно, в плетенке сидела одна Жамиш с девчонкой на руках.

Пока я пробирался, так наслушался, что болтают в народе.

- Как же их поймали? Ведь они, говорят, в Китай подались.

- По дороге, видать, схватили.

- Теперь милиция. Хоть за горы сбеги, все равно найдут.

- Достанут из-под земли!

- Интересно бы глянуть - каким он стал. Похудел небось. Легко ли бежать-то?

- А чего ему? Ведь и сурок чем больше лежит, тем жирнее...

Пробрался я и вошел в дом. Мне тоже не терпелось увидать своими глазами. На Карабета особенно интересна взглянуть,- как он теперь будет держаться? Но едва я ступил на порог, еще дверь не закрыл за собой и... глазам своим не поверил. Вижу: Карабет сидит вместе с аульным вашим за столом, сидит важно, будто это не его поймали и привезли.

- А, вот и Кургерей,- говорит.- Здравствуй, Кур- герей. Как дети, семья?

Я понять ничего не могу. Что тут происходит? Потом Малжана разглядел,- сидит в углу на полу, руки заломлены за спину и связаны. Совсем не узнать старика. Раньше Малжан был красномордый, как пламя, а теперь ни кровинки в лице. Рыжие усы обвисли, будто сломанные крылья, и совсем пропал живот,- пустой весь, словно выпустили. И головы не поднимает.

Аульный о чем-то пошептался со стариками, поднялся из-за стола.

- Надо его в райцентр доставить, в милицию сдать. Приготовь-ка коней.

Карабет закивал, поднялся тоже.

- Вы только коней дайте,- говорит,- А доставить я его сам доставлю, Уж сколько ночей не спал,- еще-то одну не посплю,

Малжан, гляжу, заворочался в углу, поднял голову и уставился исподлобья на Карабета, Глаза красные, злые, Сплюнул, опять отвернулся,

Я спрашиваю аульного:

- Что же это такое? Бая связали, а Карабет на коне,,, Что происходит?

Карабет как ни в чем не бывало улыбается и говорит:

- Сразу и не поймешь, Кургерей, Но вот что есть, то есть, Сам я его поймал, сам и привез, Теперь понятно? Или ты забыл, как я сам всю жизнь пробыл у него в батраках, мерз, как собака, когда пас его скотину? Не- ет, теперь я о ним за все рассчитался! И за себя, и за отца,,,

- Но ты же убежал вместе с ним!

- Э, Кургерей, тут вопрос другой, Вы же никогда не понимали, что мой отец был такой же бедняк, как и все, А меня почему-то считали сыном бая, Я же помню, как вы все травили меня! Вот я и напугался, А что? И пристукнули бы под горячую руку - и делу конец, Поэтому-то я и решил переждать, Должно же было когда-нибудь все стать на свои места!,, И вот... Когда он стал собираться за кордон, я раскинул умом и решил, вернусь, думаю, в родные места, расскажу все, как было,- повинную-то голову меч не сечет, А заодно и его прихватил, Еще бы немного, и ушел он, только бы его и видели,,, А теперь смотрите сами, судите меня, решайте, как поступить, Все знают, что отец мой Талжан был бедный из бедных, Времена сейчас настали справедливые, и я думаю, что власть найдет истину,,,

Ловко он так это все выпалил, будто наизусть давно выучил, Малжан все слышал, но как сидел, так и остался, даже головы не повернул,

Старик Байбусын, хозяин дома, отмахнулся от Карабета,

- Не нам,- сказал он,- судить тебя. В этом высшие органы разберутся. Но ты вот что мне скажи: ведь за вами гнались и, когда Малжан отстреливался, почему ты ему не помешал? Где ты был в это время?

- Боке,- взмолился Карабет и даже руки к груди прижал,- ведь не я же стрелял! Да и пожалел бы этот человек меня, если он родного брата не пожалел?

- Значит, испугался?

- Боке...

Но тут не выдержал арестованный,- вскинул голову и крикнул, словно выстрелил в Карабета:

- Проклятый! Так ведь берданка-то у тебя в руках была!

- Клевета!- закричал Карабет.- Он врет! Он хочет и меня измазать кровью. Но нет, кому надо, те разберутся...

В общем отправили мы их в тот же день и на всякий случай еще двух