Мудрец сказал… - Лао Шэ

– Хватит болтать, не то я тебя вздую! – прищурившись, сказал Мудрец с улыбкой и стукнул кулаком по пухлой спине Оуяна.

– Я ведь обещал: ни слова больше! – улыбнулся в ответ Оуян. – Но если говорить всерьез, мне хотелось бы знать, как ты относишься к Ван? Имей в виду, ее обожатель профессор Чжан сейчас крупно разбогател: говорят, за свою последнюю книжку он разом огреб три тысячи! И тощая обезьяна Ли целыми днями увивается вокруг Ван, буквально не отстает от нее. Он даже приоделся: купил себе белые туфли, чесучовую форму, в общем, прихорашивается. Так что действуй, иначе и глазом моргнуть не успеешь, как эти молодцы выловят всю гущу, а тебе оставят одну жижу.

– Я сейчас целиком занят поисками работы. Ведь безработному как-то неловко жениться, да еще во второй раз.

– Я тоже мечтаю, чтобы ты нашел работу, – подхватил Оуян, шевельнув своими пухлыми губками, напоминающими спелый персик. – Надеюсь, ты не забудешь меня, когда станешь чиновником. Помнишь, когда мы учились в университете, ты не раз говорил, что у тебя не лежит душа к книгам. А почему? Потому что тебе не хватало любимой женщины! Мужчин и женщин всегда связывает великое желание; это своего рода таинство, сотворенное самим Богом! Если не веришь, женись на Ван и буквально через несколько дней найдешь прекрасную работу, потому что в сердце у тебя будет царить радость, а когда человек счастлив, у него любое дело спорится. Но искать работу в таком подавленном состоянии, какое у тебя сейчас, – значит уподобиться старому монаху, который с бессильной завистью взирает на свадебный наряд! Представь, что ты пришел на прием к крупному политику и в самый разгар беседы вспомнил свою дражайшую деревенскую половину, у которой ступни похожи на сморщенные голубцы… После этого ты не сможешь толком ответить ни на один вопрос и, уж конечно, не получишь должности! Разве я не прав?

Мудрец закрыл глаза и зримо представил себе радость новой женитьбы. Это было несравнимо с его мучениями последних лет. Да, Оуян тысячу раз прав! Его слова могли бы послужить кратким, но блестящим введением ко всей истории страданий бедного Мудреца. Они вызвали все невыплаканные за эти годы слезы, вскрыли несчастную душу, как острый нож вскрывает спелый арбуз, который с готовностью обнажает навстречу лезвию свою красную мякоть с черными семечками. Сразу стало понятным и простительным, почему он, Мудрец, опозорился с ученьем, с поисками службы, вечно пьянствовал, сорил родительскими деньгами – ведь он был необласкан и несчастен! Как он мог учиться и тем более работать в таких условиях?! Раньше он считал вторичную женитьбу лишь средством удовлетворения своей страсти, которая время от времени терзала его, но теперь он понял, что все это намного возвышенней, что это первейшее требование жизни и что, удовлетворив его, он станет настоящим Мудрецом, святым, которому воздвигают памятники на каменных черепахах. Мудрец сказал (это Чжао Цзы-юэ сказал): «Жениться и повторять пройденное – разве это не радость?» [47]

Оуян Тянь-фэн видел, что Мудрец впал в глубокое раздумье, и сидел тихо, не решаясь его потревожить. Мудрец то кивал головой, то открывал рот, и на лице его отражалось еще больше чувств, чем на физиономии Царя обезьян, когда тот преодолевал Огненную гору. Наконец он хлопнул рукой по столу и воскликнул:

– Вот что, Оуян, действуй! Я решил сначала жениться, а потом уже искать работу!

– Я всегда уважал тебя за ум! – радостно засмеялся Оуян. – Ручаюсь, что в ближайшие три дня устрою тебе свидание с Ван. Но дай мне для этого десять юаней – именно дай, а не одолжи. Идет?

– Бери на здоровье! Деньги у меня есть!

Глава двадцатая

– Господин Оуян, господин Оуян! – истошно запищал Ли Шунь, едва Оуян Тянь-фэн появился в воротах «Небесной террасы». – Невероятное событие! Муниципалитет издал «приказ о дурных людях», и господин У стал чиновником! [48]

– Ты, наверное, хочешь сказать «приказ о назначении»? – спросил Оуян, терзаясь завистью, но не показывая виду. – А на какую должность он принят, не знаешь?

– На очень высокую: чиновником, который «видит и сразу кланяется».

– Чиновником строительного отдела, что ли? [49]

– Да, да, совершенно верно. Господин У просто плясал от радости, когда узнал об этом, а господин Чжао до того развеселился, что разбил стеклянный абажур! Потом они вместе сели в такси и поехали обедать к Передним воротам, – отчаянно жестикулируя, рассказывал Ли Шунь. – Я тоже так обрадовался, что рта не мог закрыть от смеха. Видно, господину У на роду было написано это высокое назначение…

– А в какой ресторан они поехали?

– В… какую-то башню. Вы наверняка знаете…

– В «Башню красоты»?

– Да, да, в эту самую!

Оуян усмехнулся, взял рикшу и поехал в ресторан. Разыскав кабинет, где кутили приятели, он первым делом почтительно сложил руки перед У Дуанем:

– Поздравляю вас, старина У! Нет, уважаемый господин У! Какое счастье вам привалило!

У Дуань вначале не хотел отвечать на приветствие, но потом передумал, встал и тоже почтительно сложил руки. Мудрец, опасавшийся, как бы не оскорбили его любимого друга, первым поздоровался с Оуяном, однако тот не обратил на него никакого внимания.

Весь он, со своим розовым личиком, так и тянулся к У Дуаню:

– Ну как, сбылось то, что я вам недавно предсказывал, уважаемый господин У? Стоило вам обзавестись дорогим шелковым халатом и длинным бамбуковым кальяном, как вы тотчас получили желанную должность!

Оуян взял со столика официанта палочки для еды, фарфоровую суповую ложку и не замедлил присоединиться к пирующим. У Дуань хотел было проучить его, но снова передумал, вспомнив, что чиновнику не стоит действовать опрометчиво – вдруг Оуян ему когда-нибудь понадобится? К тому же цели он своей достиг, настроен был благодушно, поэтому начал разговаривать и даже шутить с Оуяном, забыв (по крайней мере, сделав вид, что забыл) все былые раздоры. Оуян отвечал ему в тон, а на Мудреца по-прежнему не обращал внимания, если не считать нескольких на редкость холодных взглядов. В конце концов Мудрец не выдержал, гневно бросил палочки на стол, схватил шапку и пошел к выходу.

– Что случилось, старина Чжао? – воскликнул У Дуань.

– Мне нездоровится, вернусь в пансион! – не оборачиваясь, ответил Мудрец.

У Дуань вскочил и хотел броситься за